Секреты спецкухни: что в тарелках у президентов?

О том, как устроена главная кухня страны, чем и как кормили генсеков, президентов и их ино­странных гостей, рассказал кремлёвский шеф-повар, до недавнего времени директор комбината питания «Кремлёвский», президент Ассоциации кулинаров России Виктор Беляев…

Сравнительно недавно в Кремле появилась традиция — проводить президентский приём в честь дня России на Ивановской площади. Под белыми шатрами устанавливают столики и буфет, где высокопо­ставленные чиновники и известные общественные деятели могут на свой вкус набрать закусок и горячего.

Впрочем, ничего или почти ничего из этого не попадает на стол «П». В советское время это был стол для членов Политбюро ЦК КПСС, а сейчас — президентский. Блюда, которые на него ставят официанты, — из «общего» меню приёма, но готовят их на особой кухне личные повара. Да и официанты там при погонах — необходимость гарантировать безопасность главы государства диктует свои правила.

Икорницы а-ля Кремль

- После окончания с отличием кулинарного училища меня распределили в ресторан «Прага». Из нескольких московских ресторанов привлекали поваров и официантов для обслуживания больших — человек по 200-300 — мероприятий в Кремле. Кухня была за Большим Кремлёвским дворцом. Помню, меня очень поразили две плиты — по несколько метров в длину, с 42 конфорками, с большими духовками и хромированными ручками. Трофей с дачи Геббельса...

Спали в Георгиевском зале: одни ковры расстелем, другие свернём в качестве подушек. К слову, столы в Георгиевском в советское время составляли в три больших — их называли «корабли» — и один поменьше, для президиума. Натягивали верёвочку красного или чёрного цвета, чтобы её было видно на белой скатерти, и по ней выставляли блюда (у нас говорят блюдА) «в стол» — с целиком приготовленным осетром, поросёнком, вазы фруктов, мельхиоровые икорницы. В них сначала насыпали лёд и ставили хрустальную вазу с икрой.

Однажды кто-то из руководст­ва придумал не просто насыпать лёд, а делать из него композицию: морозили в кастрюлях воду и лобзиками выпиливали вазу со стенками в виде кремлёвской стены. Таких нужно было штук 150. Пальцы мёрзли даже в перчатках. Для сходства с кремлёвской стеной форму опускали в свекольный отвар.

На одного человека выходило 3 кг продуктов. Столько никто не съедал. Целиковые блюда, фрукты, икра, алкоголь в бутылках — всё собиралось под расчёт. Не икрой, конечно, но чем-то из этого кормили солдат Кремлёвского полка, которые носили столы. К слову, уже в 90-е на солдатах, которые «играли» гостей, мы и тренировались.

Всё рассчитывалось с точностью до секунды, чтобы без заминок обслужить несколько сотен человек, успеть разнести блюда горячими: например, Кобзон поёт две минуты, после него вносим горячее. Для солдат, естественно, готовили сосиски, картошку.

Сейчас официанты спиртное разливают на выбор гостя, а в советское время на столе сразу стояли стопки водки, коньяка, бокалы с вином, вода. Что оставалось в бокалах, некоторые товарищи, как их ни гоняли, сливали в одну тару, это называлось «сливянка».

Что-то выносить в карманах у нас было не принято. Хотя соблазн был: когда в стране в магазинах уже почти ничего не было, на партийных меро­приятиях изобилие не заканчивалось. Работало и собственное подсобное хозяйство Управления делами Совмина, и из регионов и республик везли деликатесы. Зато у нас была возможность раз в неделю отовариться в спецбуфете для членов Политбюро.

Визит Генерального секретаря ЦК КПСС Леонида Ильича Брежнева в Республику Индию. Обед, данный Леонидом Ильичем Брежневым в честь премьер-министра Индии Индиры Ганди в посольстве СССР в Индии. Выступление Индиры Ганди.

Уха с головешкой по-брежневски

В Москве, в Серебряном Бору, было место, куда при Брежневе выезжали «без галстуков». Однажды генсек повёз туда президента Франции Валери Жискар д`Эстена порыбачить. Нам несут, что они поймали (там в запруду заранее побольше рыбы запустили), но мы уже варим «наловленное» загодя.

Даю коман­ду передать: всё готово, можно проходить в беседку. Но вижу, что Брежнев с д`Эстеном идут к нам: «Ну что, сынок, готова уха-то?» Отвечаю: «Так точно, Леонид Ильич, готова!» Просит ложку, пробует из котелка: «Нет, не готово!». «Дай, — говорит официанту, — бутылку водки».

Наливает в трёхлитровый котелок почти полный стакан и ещё бросает из огня в уху головешку. Вот теперь, говорит, готово, меня так старики учили готовить. Я потом, когда был на Волге, узнал: и правда, есть такой рецепт, хорошо получается.

В Политбюро к концу 70-х, похоже, почти все были гипертоники, сидели на диетах. На приёмах в высокую бутылку из-под молдавского коньяка «Белый аист» наливали настой шиповника. Чтобы он блестел так же, как коньяк, добавляли сок лимона. И вот после тоста они все стопки опрокидывают, крякают, закусывают, а остальные гости думают: «Наши-то старички — ещё ого-го! Вон как коньяк лакают…»

Сталин на печке и китайские деликатесы

Моя первая работа с ино­странцами — обслуживание делегации компартии Лаоса во главе с генеральным секретарём. Как и других иностранцев, лаосцев поселили в гостевом особняке на Воробьёвых горах. Меня назначали помощником опытного шефа, он был одним из личных поваров Сталина.

Высокий, седовласый, представился Виталием. За три недели работы я даже фамилии его не смог выведать. Но он кое-что рассказывал про Ближнюю дачу в Кунцеве.

Например, смена иногда заходила утром на кухню, а с печки раздавался знакомый голос: «Дайте поспать!» Сталин на печке в кухне иногда лечил свой ревматизм... Вождь, кстати, как сын кухарки, очень не любил запах готовки: бытовой домик был через длинный коридор от основного, а на печных трубах стояла защита, чтобы дым с запахами хоть немного рассеивался, если ветер дул в сторону дачи.

Так вот, с лаосской делегацией в нашем особняке случился конфуз. Лаосская кухня — специфическая. Но лаосцы отличались от китайцев и арабов тем, что ели всё наше: любили цыплят табака, борщ, икру, блины, осетрину, запечённую по-московски.

Член Политбюро ЦК КПСС А.Я.Пельше во время проводов на аэродроме партийно-государственной делегации Лаосской Народно-Демократической Республики во главе с Генеральным секретарем ЦК НРПЛ, Председателем Совета Министров ЛНДР К.Фомвиханом

Впрочем, одна гастрономическая причуда у лаосского генсека была. На третий день горничная говорит: в спальне первого лица такой запах, что, наверное, где-то мышь сдохла. Пока генсек был на встречах, санэпидемстанция с охраной всё перевернули — ничего не нашли. Ещё раз всё обработали — не проходит запах!

Через несколько дней горничная всё же нашла... тухлое голубиное яйцо. У них там было несколько клеток с птицами, и генсек по утрам ел сырые яйца.

Арабские делегации с собой привозили «правильную» баранину и специи: рядом с нами стоял повар из посольства и подсказывал, что куда добавить. Китайцы ели нашу еду, но любили её дополнять своей. Помню, выдали мне ящик с какими-то сушёными моллюсками размером с палец, посыпанными угольной пылью. Стою и думаю: что с этим делать-то?

Вызвали сотрудника посольства. Оказалось, замачивается, промывается, становится белым, увеличивается в размерах, превращается в студенистую массу, добавляется лук, чеснок, соевый соус... Китайцы восхищались, говорили: «Как настоящий китаец готовил!» Хотя я это студенистое нечто есть так и не смог. Даже когда по секрету рассказали, что очень полезно для потенции.

Никсон и семечки

С бывшим президентом США Ричардом Никсоном я работал в 1987 г. — он тогда приезжал как посредник перед встречей Рейгана и Горбачёва. Помню, я приехал, как обычно, около пяти утра в особняк. Никсон стоит на балконе, увидел меня — спустился, попросил чаю.

Я говорил-то плохо по-английски, но понимал достаточно хорошо. Предложил Никсону идти в столовую — он говорит, нет, пойдём на кухню. У нас там столик, где официанты и повара кушали. Он сел, я ему салфетку постелил, сделал бутербродик.

Тут входит офицер с вопросом: «Никто не вставал?» Я ему глазами показываю на гостя. Офицер подтянулся, со словами «гуд монинг» честь отдал. Никсон в ответ: «Монинг». А офицер меня за куртку поварскую из кухни вытягивает и распекает полушёпотом: «Какого ..., ты обалдел?»

Леонид Брежнев и Ричард Никсон

Надо понимать, что дверь между бытовой и гостевой зонами особняка была для нас как граница Советского Союза. Нам перед каждой делегацией устраивали инструктаж: «Ни с кем не здороваться, ничего не передавать».

Я офицеру говорю: «А я что? Он пришёл, сел, чаю попросил. Это вы проспали!» Возвращаюсь на кухню, Никсон мне жестом показывает: «По башке настучали?» Ну, не без этого. «Сорри», — говорит. Берёт чашку чаю, зовёт своего референта Андриану и идёт к офицерам. Вы, говорит, шефа не ругайте, он ни при чём. Вообще, говорит, нель­зя на людей набрасываться, не разобравшись... Целую лекцию прочитал по основам работы с коллективом.

Однажды Никсон попросил свозить его на Черёмушкинский рынок. Мол, его никто не помнит, можно спокойно походить, погрузиться в атмосферу. Взял с собой референта и одного охранника. Но, конечно, Никсона узнали. Начали совать ему овощи, фрукты, мёд. Мол, спасибо, что приехали, привет американскому народу.

Никсон поначалу решил, что «это ваши тут заранее всех торговцев на офицеров заменили». Потом, говорит, увидел искренние эмоции и понял, что так подготовить людей нельзя... В тот день вечером Никсон должен был идти в Большой театр, но передумал. Оказалось, когда он уже уходил с рынка, экс-президента остановила какая-то старушка и предложила кулёк семечек. Денег не взяла.

Знаете, сказала она ему, вы там в Америке главный, а у меня во время войны три сына погибли, сделайте так, чтобы больше не было войны… Никсон поменялся в лице, приобнял старушку, попросил потом сунуть ей каких-нибудь денег. И с этим кульком семечек так и приехал в резиденцию.

Долго нарезал круги во дворе — видимо, думал о том, что они — политики — что-то не так делают. Потом пришёл, попросил, чтобы приготовили обычный ужин. И водки, говорит, принесите…

Мастер-класс для Ганди

Работать с индийской делегацией было особенно тяжело. Делегация обычно занимала два особняка, и поди их накорми: у одних корова — священное животное, другие свинину не едят, третьи вообще вегетарианцы.

Многим приходилось готовить персонально, официанты разносили подносы по номерам. И только премьер-министр Индира Ганди с помощниками спускалась в столовую. Она любила русскую кухню: борщики, супы-пюре мои очень ей нравились, рассольник с потрошками куриными.

Генеральный секретарь ЦК КПСС Леонид Ильич Брежнев и премьер-министр Индии Индира Ганди.

Но на второй неделе работы с делегацией приходится уже включать фантазию — чем бы ещё удивить. Вспомнил, как бабушка готовила в деревне лапшу на гусиных желтках.

После обеда Индира приходит к нам: «Здравствуйте, а можно взять рецепт и приготовить это вместе с вами?» Договорились на вечер, приготовили ей белый халатик, она пришла с блокнотом, чтобы всё записывать. Я насыпал две кучки муки, выдал ей перчатки — у неё же там маникюр, — но она немного в перчатках помесила, а потом говорит: «Можно я тоже без перчаток?» Ну конечно!

Пока готовили, она рассказала о своей большой семье, у которой через две недели празд­ник — соберётся сто человек, — и что она хочет такую лапшу, по русскому рецепту. Обстановка непринуждённая. И вдруг она начинает без разрешения лить воду в тесто. Я настолько забыл, кто рядом, что хватаю её за плечо: «Что делаешь, обалдела, что ли?»

И меня тут от макушки до пяток как током — это же я обалдел... Извиняюсь. Хорошо, что рядом никого из службы без­опасности не было. А она улыбается: «Нет, вы меня наказывайте!» Тут же лапшу за нашим столиком и попробовали. А во время следующего визита она меня специально нашла, рассказала, что всё получилось, и подарила фигурку божка из кости.

Сосиски для Коля и блинчики Тэтчер

С канцлером Германии Гельмутом Колем мне довелось работать три раза. Он был диабетиком, поэтому я ему кашу варил на воде, без сахара. Но однажды он появился в дверях кухни, умоляющим взглядом показал на шпикачки, и жестом — можно одну?

Борис Ельцин и Гельмут Коль, 1998 год

Я даю понять: мол, хорошо, сейчас принесут вам в столовую. Он машет головой и показывает: здесь сяду. Что поделать, стол подвинули — Коль был крупным мужчиной — он сел, я ему салфетку положил, приборы. Съел четыре сосиски!

Он по-русски немножко говорил, показывает на сахар, говорит: «Чуть-чуть!» Я развожу руками: нельзя. Тогда он подошёл сам, насыпал себе сахар в кофе, поел, поблагодарил, ушёл... Официант на завтраке возвращается из зала и говорит: что-то Коль сегодня вообще ничего не ест, сетует на диету. Жена-то за ним очень следила. И только я знал, почему у него этим утром не было аппетита. Заговорщицки потом с ним перемигивались.

Три раза мне довелось обслуживать и британскую делегацию, но сама премьер-министр Маргарет Тэтчер жила в посольстве. И только во второй визит зачем-то приехала в особняк.

Прибегает официант: завари чайку, Тэтчер зашла, предложили перекусить — не хочет. Но ей, видимо, кто-то из делегации порекомендовал блинчики, которые я им до этого приготовил, — паланчинки. Официант говорит: вот, к чаю только блинчики. У меня оставалось 6 штук.

Тонкий блинчик с творогом, прокрученным с цедрой лимона, зажариваются края, подаётся со сметанкой сверху. Официант возвращает пустое блюдо — все шесть Тэтчер съела. И тут — опять через «границу» — заходит сама премьер-министр, за ней два наших офицера.

Она, несмотря на свой невысокий рост, на них так сверху вниз посмотрела, холодно-удивлённо говорит: «Монинг». Мол, чего прибежали? Поворачивается ко мне, говорит: «Шеф». Я представляюсь: «Май нэйм из ВиктОр». Она тоже представляется: «Маргарет».

Она с пышной причёской, с брошью, в белых перчатках. И на смешном русском говорит: «Очэнь-очэнь вкусно». Лучшая похвала для повара... Стою — свечусь от счастья! Сейчас, кстати, регулярно делаю такие блинчики своей принцессе — трёхлетней внучке.