Добро пожаловать в мой ночной кошмар…

Длинный, зловещий сон. В самый чудовищный момент ты просыпаешься,  как водится, в холодном поту. Вздох облегчения: все это только снилось... Почему, кстати, ты проснулся? Это произошло из-за того, что ужас превысил «болевой порог», за которым сон уже невозможен…

Если ужасов было недостаточно для того, чтобы в страхе подпрыгнуть на кровати, то сон не является таким уж кошмаром. Для подобных снов больше подходит прилагательное «дурной». В дурных снах можно испытывать не только страх, но злость, печаль, разочарование, зависть и другие эмоции, от которых кайфа не ловят, но и не просыпаются с воплем.

Традиционно термин «кошмар» использовался для обозначения двух типов сновидений - собственно «кошмаров» и «ночных страхов». Между этими типами снов есть разница биологическая и психологическая.

Например, в классическом кошмаре обязательно присутствуют страшные визуальные образы, наблюдатель оказывается в опасности, испытывает невыносимый страх и не в силах дать агрессору должный отпор. Такие сновидения  посещают на стадии «глубокого сна», во второй половине ночи, они запоминаются в деталях.

В отличие от кошмаров, содержанием «ночных страхов» часто является «какая-то гадость», которую толком не запоминаешь, а проснувшись - испытываешь брезгливость. «Ночные страхи» снятся в первые часы сна.

«Кошмарики» снятся всем без исключения, однако, по данным опросов, для 5-8% взрослых людей они являются реальной проблемой, а 6% даже обращаются за помощью к специалистам.

Исследования, проведенные монреальскими психиатрами в не-психиатрических больницах, показали, что от кошмаров страдает гораздо больше людей. Чаще всего гражданка Кикимора Болотная является во сне алкоголикам и наркоманам - каждый четвертый из них видит кошмарные сны 1-2 раза в неделю.

Кошмары часто снятся ветеранам войн, беженцам, бывшим узникам, людям, пережившим природные катастрофы, пост-травматические синдромы и нервные расстройства.

Долгое время считалось, что «частота посещения» ночных кошмаров напрямую связана с психическим здоровьем «наблюдателя». Новейшие исследования показали, что между этими вещами прямой связи нет. А типы психических расстройств, приводящих к повторяющимся кошмарам, до сих пор не исследованы.

В древние времена кошмары считали свидетельством существования реальных монстров, привидений и прочей инфернальной нечисти. Психолог Эрнест Джонс (Ernest Jones) в изданной в 1931 году книге анализировал, насколько «популярные» сюжеты ночных кошмаров вдохновляют  мифологию и суеверия различных этносов.

Джонс не обнаружил непосредственной связи между снами и верой в темные силы. Кстати, и святые отцы Православной Церкви (например, святитель Игнатий Брянчанинов), исследовавшие случаи посещения людей «духами злобы поднебесной», не писали, что эти вещи происходят во сне. 

Зигмунд Фрейд, выпустивший более 25 книг на тему природы сновидений, кошмарами интересовался мало. Основоположник психоанализа считал кошмарные сны «наказанием» индивида со стороны его «супер-эго».

В 1925 году Фрейд выдвинул теорию, согласно которой двигателем всех людских поступков является агрессия, и назвал кошмары «выражением аморальных, кровосмесительных и извращенных импульсов, а также желания убивать и издеваться».

Позже Фрейд отказался от этой интерпретации кошмаров, т.к. пришел к выводу, что она не объясняет феномена травматических снов. Взамен он выдвинул другую идею: предположил, что кошмары являются бессознательным актом садо-мазохизма, «репетицией принуждения» - стремления человека освежить неприятный опыт в эмоциональной памяти.

Не оспаривая авторитета Фрейда, многие сегодняшние психоаналитики не согласны с классиком в том, что кошмарные сны воспроизводят бессознательные устремления человека.

Юнг считал, что кошмары, как и большинство сновидений, имеют «компенсаторную» функцию. Если вы наяву убегаете от каких-то объективно значимых вещей - во сне ждите «в гости» бабу Ягу. Ситуация, от которой при свете дня спасаетесь бегством, может присниться в гипертрофированном, кошмарном образе.

Другая функция кошмарных снов по Юнгу - шокировать «наблюдателя» и через это довести до его сознания необходимость что-то предпринять (по-русски - «мордой об стол»).

Однако такие кошмары, которые приводят к реальной психологической травме, не рассматривались Юнгом как «компенсаторные»: их трудно связать с непосредственными процессами в сознании человека, плюс - они не способствуют поиску выхода из кризисной ситуации, ставшей формальной причиной кошмарного сна.

Егор Дымов