Слепящая тьма ГУЛАГА

Все погибшие имеют право на достойное погребение
и их могилы должны уважаться...

Там, где не было войны...

Казалось, война все спишет... Не списала. Ни миллионы жизней, безоглядно брошенных на ненасытный алтарь второй мировой, ни грубые просчеты военного командования, ни тотальной подозрительности, подорвавшей боеспособность нашей армии.
Не списала война тысячи и тысячи военнопленных и интернированных разных национальностей, погибших в лагерях. По ту и другую сторону линии фронта...

В годы войны НКВД собpал на Тамбовщине представителей народов чуть ли не всей Европы. Были среди них и те, кто сражался с фашистами в рядах союзников. Но участь их была общей. Умирали от ран, от болезней, погибали от пули охранника "при попытке к бегству".
Несчастным, попавшим в плен, оказывалась медицинская помощь, но медицина, тем более лагерная, была не всесильна.

Для военнопленных предусматривались достаточные, для того времени, нормы питания, но всегда ли продукты полностью попадали в лагерный котел? Для военнопленных был предусмотрен 8-часовой рабочий день, но архивы сохранили документы, свидетельствующие о том, что в 1945-1946 годах они работали по 12-15 часов.

Военнопленных из тамбовских лагерей постигла разная участь. Одни и по нынешний день живут и здpавстуют у себя на родине, куда они вернулись сразу же после войны. Другие остались лежать на лагерных кладбищах. Третьим сполна пришлось испытать различие между лагерями для военнопленных и лагерями, предназначенными Сталиным для своих "братьев и сестер".

Иностранцы - заключенные лагеря N 188. Фото из архива Аркадия Лившица.

Кем же были эти фpанцузы?

О существовании под Тамбовом, недалеко от станции Рада, в годы войны лагеря, где содержались французские военнопленные, я узнал лет девять назад от представителя ассоциации "Узники Тамбова" Жана Тюэна, который приехал в Тамбов, чтобы узнать подробности о судьбе своих соотечественников.

Но в то время история спецлагеря N 188 оставалась тайной за семью печатями. И, видимо, поэтому в своем интервью, данном представителям французской печати, Жан Тюэн сделал предположение, что на станции Рада и сейчас содержатся заключенные. Советская сторона предположение это отвергла, но подробности о судьбе военнопленных французов не сообщила.

В 1990 году агенство Франс Пресс распространило коммюнике "Ассоциации оказания помощи французам, пропавшим без вести в Советском Союзе", и ассоциации "Узники Тамбова", в котором говорилось, что в 1943-1945 годах в общих могилах в лесу у станции Рада захоронено более 10 тысяч французов, умерших в заключении, в концентрационном лагере N 188.

Об этом документе сообщила газета "Известия" в номере от 22 апреля 1990 года и, ссылаясь на книгу ведущего научного сотрудника Института социальной истории Пьера Ригуло "Трагедия солдат поневоле", прокомментировала сообщение французской печати.
Кем же были эти французы? Почему представители союзной страны оказались в нашем лагере для военнопленных? Как в дальнейшем сложилась их судьба?

На первые два вопроса ответить легко. А поиски ответа на третий породили новые.

После насильственного присоединения в 1940 году к Германии Эльзаса и части Лотарингии молодежь этих двух французских провинций была мобилизована в фашистскую армию и отправлена на Восточный фронт. Летом 1943 года Комитет национального освобождения Франции, возглавляемый генералом де Голлем, обратился к своим соотечественникам с призывом переходить линию фронта и сдаваться в плен Красной Армии.

Более 100 тысяч эльзасцев и лотарингцев откликнулись на этот призыв. Значительная часть из них, считает французский историк, оказалась на станции Рада.

В июле 1944 года 1500 человек были освобождены и переправлены в Алжир, где они примкнули к армии генерала де Голля. Оставшиеся в лагере французы оказались в ужасных условиях, в результате чего к концу войны там, по версии Франс Пресс, погибло более 10 тысяч "солдат поневоле".

Те, кто выжил, сообщает в своей книге П. Ригуло, вернулись после войны на родину, но французские власти, не желая портить отношения с СССР, не спешили обнародовать злоключения эльзасцев и лотарингцев в России.

Первые сведения о них начали появляться в печати только в начале 50-х годов. Но судьба многих неизвестна и по нынешнюю пору, поэтому французская сторона считает необходимым создать совместную комиссию и открыть для нее все архивы.

Под конвоем. Amicale des anciens de Tambow, Luxembourg.

Во власти конвоя

П. Ригуло в своей книге утверждает, что после отправки из лагеря N188 в армию генерала де Голля 1500 французов, положение оставшихся резко ухудшилось. Пишет об этом, основываясь на рассказах бывших узников.

А вот свидетельство незаинтересованной стороны - рапорт на имя тогдашнего начальника лагеря N188 майора госбезопасности И. Юсичева: "Доношу, что 11/1-1945 было выведено под конвоем 29 человек в/п (военнопленных - Е.П.) французов за дровами.

Отойдя 100 метров от зоны, начальник конвоя спросил, французы они, или нет. Получив утвердительный ответ, стал их избивать..." Далее сообщается, что избивались они палками регулярно, главным образом за то, что не поспевали за конвоем.

Действия конвоиров вряд ли контролировались, тем более что попадали туда люди случайные, нередко с уголовным прошлым. Поэтому ослабевшие, бесправные военнопленные всецело находились во власти конвоя.

Так, 27 декабря 1945 года майор И. Юсичев направляет в Москву, в соответствующее ведомство, служебную записку: "Прошу о немедленной замене гарнизона конвойных войск НКВД лагеря N 188, так как имеют случаи со стороны боесостава пьянства во время конвоирования контингента, утери оружия в пьяном виде, оставление военнопленных вовсе без охраны, военнопленные доставляют в лагерь пьяный конвой..."

Теперь представьте себе ослабевших бесправных людей под охраной пьяного вооруженного конвоя...

Военнопленные содержались не только в самом лагере на станции Рада, лагерные участки были рассеяны по всему лесу.

Макет лагеря НКВД N188. Amicale des anciens de Tambow, Luxembourg.

Их хоронили живыми

Александра Степановна Крушатина хорошо помнит это время. В 40-е годы она жила с родителями на лесном кордоне в шести километрах от станции Рада. Рядом с кордоном проходила узкоколейка. Сегодня от нее сохранилась еле заметная просека, остатки насыпи и сгнивших шпал. Александра Степановна рассказывает:

- Привезли пленных сюда летом в вагонах, в них они и жили. А работали на лесоповале. Заготавливали рудостойки, грузили в вагоны, потом их цепляла "кукушка" и куда-то отвозила... Как были пленные одеты? В форме были, в немецкой... Кто в такой грязно-зеленой, а кто в желтоватой. Точно не скажу, какой они были национальности, но люди разные. А зимой пленные жили в землянках. Вот здесь они были, видите, ямы остались...

Рядом с бывшей узкоколейкой действительно просматривались глубокие лощины довольно правильной формы. В мощные стволы сосен вросла толстая проволока, какой обычно вяжут "пасынки" к телеграфным столбам. Видимо, ею крепились стойки, поддерживающие крышу.

Сравниваю землянку с рисунком из другой книги П. Ригуло - "Французы в ГУЛАГе. 1917-1984". Похоже, да и размеры совпадают. Только на рисунке, сделанном бывшим французским военнопленным, землянка наполнена трупами...

- А умирало пленных много? - спрашиваю Александру Степановну.
- Ой, много! Их складывали на телеги, везли в лес и неподалеку закапывали. Сами же пленные их и хоронили, я место могу показать. Закапывали неглубоко, едва землей присыпали. Однажды, помню, пошла сено косить и наткнулась на свежую яму. Смотрю, а из земли рука торчит... А иные, которых хоронить везли, грех сказать, еще живые были. Сама слышала, как один слабым голосом кричал: "Мамо, мамо..."

В архиве сохранился "Доклад о состоянии лагеря N188", в нем приведены цифры смертности среди военнопленных за 1943 год: январь - умерло 1464 человека, февраль - 2581, март - 2770, апрель - 1811 человек. Дальше число смертей пошло на убыль. Всего с января по ноябрь 1943 года умерло 14433 человека. Немцев, итальянцев, румын, венгров. Военнопленных французов тогда еще не было, на станцию Рада они начали поступать только в самом конце 1943 года.

Не только во французах дело! Потрясает бухгалтерия смерти. Военнопленные прибывали главным образом из-под Сталинграда. Среди них было много обмороженных, больных дистрофией, тифом, дизентерией, туберкулезом. Им, конечно, оказывалась элементарная медицинская помощь, но эшелоны с пленными шли и шли...

Рассказывает Зинаида Сергеевна Вавилова. В годы войны она жила в поселке Новая Ляда, в нескольких километрах от Рады.

- Первый эшелон с пленными пришел зимой 43-го года, в начале года. Потом еще... Состав выстроился километра в два, до нашего поселка протянулся. Я была девчонкой, мы с подружками бегали на станцию смотреть немцев, кидали им в окна хлеб, снег - они пить просили. А конвой нас отгонял...

Видела, как сами пленные выбрасывали из вагона мертвых. Их складывали на повозки и везли хоронить в овраг, прямо за скотобойней. А если мертвых было много, их складывали на открытую платформу, потом куда-то отвозили. Но скоро пленных перевели в лагерь. Иные из них потом свободно ходили по поселку, меняли вещи на молоко, хлеб, картошку, Они и к нам в дом заходили, мама им всегда молоко давала. А один пленный венгр мне даже помогал уроки по математике делать, он до войны учителем был..

Судя по рассказам очевидцев, точного учета умерших военнопленных не велось, тем более в те дни, когда на станцию фактически прибывали вагоны с трупами. Не было строгого учета и в дальнейшем. Об этом свидетельствует, например, рапорт начальника учетного отдела старшего лейтенанта госбезопасности И. Скворцова, направленный 17 марта 1945 года начальнику лагеря N 188.

"Доношу, что, начиная с января месяца 1945 года, не предоставляются акты о захоронении в/пленных. В силу чего материалы на умерших в/пл. высылаются не полностью оформленные, о чем имеется напоминание отдела по руководству лагерями. Прошу вашего указания о своевременном составлении и предоставлении в учетное отделение актов о погребении в/пленных..."

Надо полагать, что речь идет об умерших на участках, таких, о каком рассказывала Александра Степановна Крушатина. И таких участков было несколько. Например, в архивных документах упоминается Горельский стройучасток "Цнинстроя", где работало около 800 военнопленных. Условия жизни там резко отличались от условий жизни в самом лагере: пленные жили в неотапливаемых землянках, спали на соломе.

Серафим Константинович Андреев работал в "Цнинстрое" водителем полуторки, возил на Горельский участок продукты для военнопленных. В основном, вспоминает он, это были мука, рыбный фарш, капуста. А обратным рейсом той же полуторкой отвозил на Раду трупы.

Сколько их, безымянных могил, на которых ни холмика, ни столбика, разбросано в лесах под Тамбовом! Что это были за люди, какой национальности - Серафим Константинович Андреев не задумывался. Враги - и все.

В бараке тамбовского лагеря. Рисунок закюченного. Из архива Евгения Писарева.

"Тамбовский Паpиж"

В январе 1944 года начальник лагеря N188 получил pаспоpяжение от заместителя начальника управления НКВД СССР комиссара госбезопасности Сопроненко, в котором, в частности, говорилось:

"Единственная национальность, которая сосредотачивается только в Вашем лагере, это французы, бельгийцы и люксембуржцы. По мере возможности в зимних условиях они из всех лагерей будут стягиваться в Ваш лагерь."

Таким образом, в 1944 году лагерь N188 обрел специализацию. Сюда и стали свозить эльзасцев и лотарингцев, сдавшихся добровольно в плен. До этого, надо полагать, они содержались в других лагерях, где также свирепствовали болезни, где смерть тоже косила всех без разбора. Поэтому те 10 тысяч французских военнопленных, о которых сообщает П. Ригуло, приняла не только Тамбовская земля - безымянные могилы несчастных, так и не ставших солдатами генерала де Голля, разбросаны по всей России.

Где и на каких станциях и полустанках остались лежать солдаты, призванные в немецкую армию не по своей воле, - архивы об этом пока молчат. Но есть документ, проливающий свет на дальнейшую судьбу тех, кто оказался в лагере N188.

В мае 1944 года начальник управления НКВД СССР по делам военнопленных и интернированных генерал-лейтенант Петров сообщает на станцию Рада, что принято решение об отправке 1500 французов в распоряжение французских властей.

Лагерное начальство незамедлительно составило "План мероприятий по подготовке к отправке военнопленных французов", в котором был такой пункт: "Максимально улучшить бытовые условия всем военнопленным французам и в особенности первой партии военнопленных 1500 чел., подлежащих отправке".

Видимо, именно в этот период и появился альбом с отзывами французских военнопленных, в котором они изложили свои впечатления о пребывании в лагере. Впечатления, разумеется, положительные. Отзывами, отчасти, и заслуживалось право попасть в число тех 1500 человек, которые должны были быть переданы французским властям.

Вывод на работу. Рисунок заключенного лагеря N 188. Amicale des anciens de Tambow, Luxembourg.

"Ненадежных" - в Моpдовию

На этот счет сохранилось недвусмысленное распоряжение из центра, подписанное все тем же генерал-лейтенантом Петровым:

"Организовать тщательную проверку военнопленных французов и всех, не соответствующих по своим политическим качествам передаче французским властям, направлять в Темниковский лагерь N58 (ст. Потьма Казанской жел. дор.) пассажирским поездом в сопровождении сотрудников".

Этот документ многое объясняет. Но возникают и новые вопросы. Что значит "не соответствующие политические качества"? Разве желания сражаться с фашистами было мало? Или необходимо было вписываться в жесткие рамки тогдашней сталинской идеологии? Думаю, что в книгах П. Ригуло можно найти ответы на эти вопросы.

Что же касается судьбы тех, кто попал в Темниковский лагерь N58, то никаких других документов на этот счет в архиве найти не удалось. Но посочувствовать тем французам можно - они отправлялись в мордовские лагеря, на один из самых крупных островов архипелага ГУЛАГ. Темниково, Потьма, тьма ГУЛАГа. Не в этой ли тьме сгинули те 10 тысяч..?

Дpугая судьба

Уже отгремели победные салюты, а военнопленные в лагерь N188 продолжали поступать, в том числе и французы. Каким-то образом их здесь сортировали и отправляли, кого на запад, кого на восток, кого и на север. В теплушках, в вагонзаках, в пассажирских. Но всех - в сопровождении конвоя.

А в лагере условия оставались тяжелыми. Об этом говорит записка, переданная по ВЧ начальнику управления НКВД Тамбовской области полковнику Лещуку 12 сентября 1945 года. В ней сообщается о тяжелом состоянии 2800 военнопленных французов, прибывших из Франкфурта-на-Одере в лагерь N188 истощенными и больными.

Как раз в этот период в лагерь вместе с другими интернированными французами попал и Ричард (Ришар) Душник-Блестен. Он не был ни эльзасцем, ни лотарингцем. Это - другая судьба.

Родился он в 1908 году в Париже. Во время войны служил во французской армии, воевал с немцами, попал в плен, потом бежал и, наконец, примкнул к польской Армии Крайовой. Вместе с частями Советской Армии освобождал Вильнюс. Его рассказ - это свидетельство "с той стороны", хотя Ричард Душник-Блестен живет сейчас в Эстонии в городе Валга. Своему советскому товарищу по другому лагерю он пишет:

"Пребывание в лагере для воееннопленных и интернированных стоило жизни многим тысячам не только французов, но и гражданам других национальностей. К примеру, когда я попал в лагерь на станции Рада, что в 15 километрах от Тамбова, то там в числе тысяч иных были и венгерские евреи.

Их было несколько десятков, а до этого их погибло - никто не знает сколько сотен. Это были люди, которые, спасаясь от гитлеровцев, каким-то образом попали к советским "союзникам" в лагеря, где фрицы занимали самые теплые места "придурков" и имели в своих руках всю лагерную власть.

Ты можешь представить, во что это вылилось для этих бедняг из Венгрии по эгидой наших "вертухаев". Фрицы издевались над ними как хотели. Так же они издевались и над эльзасцами и лотарингцами, которых немцы мобилизовали в ряды немецкой армии, присоединив эти земли к Рейху.

При первой возможности французы сдались нашим в плен, а в лагерях оказались в качестве существ низшего сорта. Были там также и итальянцы, бельгийцы, несколько поляков, которые являлись остатками какой-то довольно многочисленной группы, попавшей в братскую могилу еще до того, как я очутился в этом лагере в числе двенадцати французов, воевавших вместе со мной в польской Армии Крайовой.

...Привезли нас в лагерь в 1944 году в декабре. Помню, морозы стояли трескучие. В лагере уже находились французские партизаны, они воевали в разных красных бригадах. Несколько человек из них держались в стороне.

Это были эльзасцы, серьезные ребята. Некоторые из них, после сдачи в плен, активно сотрудничали с Красной Армией, поэтому с ними обращались так- же, как с партизанами - всех поместили в одну землянку, они помещались на нижних нарах и получили тюфяки. В остальном же, в смысле режима, они ничем не отличались от общей массы.

После немецкой группы французская была самой многочисленной. Во главе ее был поставлен один лотарингец, курсант военного училища. Когда мы прибыли, меня назначили переводчиком, считалось, что я владею русским языком.

Через несколько дней привезли большую группу французов, около 400 человек, которые никогда не служили в немецкой армии, а попали в плен к немцам еще в 1940 году. Освобожденные советскими дружественными войсками, они оказались в лагере для военнопленных вместе с немцами, которые издевались над ними по праву попавших в лагерь первыми.

В условиях северных областей среди французов произошел естественный отбор на выживание, вследствие чего их осталось ох, как немного! С прибытием новичков французская группа стала реальной силой. Мы получили одну из кухонь, которую "обставили" французами. Потом вместе с группой пленных немцев прибыл Марсель Бурлье, мой друг детства.

Он был старше меня по стажу, но так как я знал русский язык, то остался командиром французской группы. Мы, как могли, старались облегчить участь своих земляков, нам в этом все помогали, и мы добились определенных результатов.

Но страшная беда обрушилась на нас - эпидемия странной болезни. Человек начинал поносить, терял аппетит, потом совсем переставал есть, терял силы и умирал. Это была не дизентерия. Среди пленных были очень хорошие врачи - немцы, австрийцы, венгр-профессор, были русские врачи, но они были бессильны.

Мы совещались, но мор делал свое дело и собирал страшный обильный урожай. Сначала под морг отвели землянку N28, а когда она наполнилась трупами, ее заколотили и отвели под морг землянку в два раза большую - N14. Пока зима кончилась, и эта землянка наполнилась трупами. Потом их залило талыми водами. Тогда за зоной пленные румыны вырыли огромные братские могилы и там захоронили трупы.

Неизвестно, чем бы это кончилось, но однажды на мой вопрос не боится ли он поноса, один хороший парень, судетский чех, с малых лет живший в Париже, сказал мне, что не боится. Он его останавливает, принимая внутрь слабый раствор марганцовки. Я побежал на вахту, позвал главврача и рассказал ей о таком методе лечения. Вызвали того чеха, и он повторил то, что сказал, порекомендовал дозы приема, и мы сразу начали экспериментировать.

Надо сказать, что лекарств в медчасти и в лазаретах почти не было, но марганцовка нашлась. Начали ею поить больных, и понос прекратился почти у всех. Таким образом мы спасли множество людей. Как жаль, что об этом методе узнали так поздно!
Пришла весна, а вместе с ней известие об окончании войны. Ликование, надежды, мечты о возвращении на родину.

Однажды меня вызвали в штаб и велели составить списки партизан, тех, кто активно сотрудничал с Красной Армией, освобожденных военнопленных. Наконец нас собрали и 14 мая погрузили в открытые товарные вагоны. Настроение прекрасное, погода чудесная, кормежка неплохая, обед на остановках в продпунктах.

24 мая мы прибыли в Одессу, там уже было полно французов. Но это уже другой эпизод моей одиссеи, о которой я тебе уже рассказывал подробно. И хватит об этом..."

Болезнь, которую описал Ричард Душник-Блестен, по всей видимости, была пеллагрой. Вызывалась она недостатком в организме белка, а так же никотиновой кислоты и некоторых других витаминов. Болезнь для ГУЛАГа обычная.

Как же дальше сложилась судьба Ричарда?

Книга П. Ригуло "Французы в ГУЛАГе" недаром охватывает время с 1917 по 1984 год. 27 июля 1945 года Душник-Блестен был арестован в Одессе органами НКВД, обвинен в шпионаже и осужден на 7 лет лагерей. Срок отбывал в Коми АССР. С 1952 года находился в ссылке в Сыктывкаре, женился и остался жить на родине жены. В 1972 году реабилитирован.

По специальности он архитектор, участвовал, кстати, в реставрации Псковского кремля.

Такая вот судьба. Странная для француза, но понятная тем, для кого сталинский режим, репрессии были бытом. Тогда каждый иностранец воспринимался вражеским шпионом, каждый мог разделить участь тысяч советских зеков.

Сколько еще судеб хранит в тайне тьма ГУЛАГа?..

.
Евгений Писарев,
Тамбов.