Мужчина эпохи Facebook

Мужчина эпохи Facebook — это уже какой-то другой мужчина. Не наш мужчина. Не мой мужчина. Он общий — в каком-то смысле мы дожили до эпохи обобществления мужчин!…

… А ведь в начале 20-х годов прошлого века говорили об обобществлении женщин. Великая сексуальная революция состоялась, а потом была контрреволюция. А вот сейчас … Он, который сидит, уставившись в экран, который перемещается туда, где он находится, — не здесь. Он там. Он дважды не здесь.

Помнится, было время, когда я, просыпаясь в два-три часа ночи, не находила не то что тела рядом — даже свидетельств его глубокого залегания под одеялом. Я досадовала, поворачивалась с боку на бок, подталкивала под себя со всех сторон одеяло, чтоб было теплее, прислушивалась к попискиванию мышки в соседней комнате и засыпала с полным ощущением собственной малой привлекательности по сравнению со стратегической игрой третьего поколения.

Причем, ведь если бы он корпел над диссертацией, пусть даже никому не нужной, писал бы статьи, пусть даже для пары приятелей, складывал бы фотографии своих путешествий или планировал новые, я бы и слова не сказала, а, проснувшись, бежала бы на кухню босиком, чтобы принести любимому чайку.

Doom-doom, пыхтела я. Игра цвела на квартирных просторах. Семейная жизнь шла под откос — еженощные бдения у экрана продолжались несколько месяцев. Признаться, в фундамент семейной жизни был положен кривоватый кирпичик. Детей тогда еще не было, отвлечь мое внимание было некому, поэтому подсознание делало зарубки.

Лет десять назад многие знакомые девушки жаловались, что их мужчины стремительно возвращаются в мальчиковую пору и оттуда не желают выбираться. Игры становились пространством реализации — тебе и пострелять, и государство построить, и посостязаться безопасно для самолюбия.

Просмотр порносайтов (тогда еще малосовершенных) был куда меньшим злом — по крайней мере, ощущения женской неполноценности не вызывал. Все-таки возбуждение имело канал для своего выражения. А физиологичность картинок фиксировала внимание исключительно на телесном уровне. Остальные уровни были мои. Игра отвлекала гораздо глубже. Причем не от меня, а от жизни. Уводила. И поэтому, когда период острой игромании закончился, я вздохнула с облегчением. Правда, кривой кирпичик так не был заменен на полноценный.

Вызов эпохи — женщина против игры, так я формулировала проблему в разговорах с такими же пострадавшими. Симметричный ответ — второй компьютер со стрелялками — не прельщал. Все-таки реальные игры казались привлекательней виртуальных.

Ладно, думала я. Первый раунд проиграла, зато второй за мной. Вот тебе дети на руки — и никакого компа в три часа ночи не захочется. Собственно, поэтому я терпимо отношусь к тому, что дети гоняют в игры. Ограничиваю их во времени, показываю, что компьютер можно использовать и для более продуктивной деятельности. Пусть сейчас, в подходящем возрасте наиграются. Учатся управлять собой и временем, переключать внимание. Но я не завидую их будущим девочкам. Ох, как не завидую.

Я-то могу уже махнуть рукой на мужчин эпохи Facebook, возраст позволяет, а вот им придется с ними жить. Так что может ужаснуть женщину в такой позитивной сфере, как социальные сети. Не врубаетесь? То же, что и в супермаркете или торговом центре, — изобилие.

Со сколькими женщинами среднестатистический мужчина конца прошлого века мог пообщаться, познакомиться, послать поздравления, сделать комплимент? То-то же, особо активные, у кого деятельность была связана с постоянным общением или рабочий коллектив был женский, в лучшем случае управлялись с сотней голов. Да и то, внимания на всех не хватало. Да и женская конвенция была в силе — чужой муж, не покушаемся. И в принципе она соблюдалась. А тут…