Имена

Древние римляне не любили заморачиваться на счет имен. Как правило, своим сыновьям они давали личные имена: Тиберий, например, или Луций. Если же случалось так, что сыновей было больше четырех — древнеримская фантазия иссякала, и остальным вместо имен давали порядковые числительные: Пятый, Шестой и так далее — все зависело от темперамента главы семейства…

С дочерями было ещё проще: старшую звали Старшей, младшую — Младшей, а всех, кто рождался в промежутке между этими двоими — нумеровали как сыновей.

Кажется, что римляне любили своих рабов гораздо больше собственных детей, потому что рабам они давали красивые и интересные имена. Впрочем, и эта традиция появилась не сразу. Когда рабов было мало, их тоже нумеровали, а когда их стало много и произносить: «Эй, тысяча девятьсот семнадцатый, потри мне спинку!» стало сложно (особенно когда тысяча девятьсот семнадцатый отвечал, что он не тысяча девятьсот семнадцатый, а тысяча девятьсот девятнадцатый) рабам стали давать личные имена или оставлять те, которые они носили до того, как попали в рабство. И так получилось, что у римлян было всего 18 распространенных мужских имен, а у их собственных рабов — неисчислимое множество.

Так что если римлянин представится вам звучным и красивым именем (Эрот или, например, Диадумен), знайте, перед вами никакой не римлянин, а самый обыкновенный древнеримский раб.

У славян также была склонность к нумерации. Сейчас эхо тех времен продолжает звучать, например, в фамилии Шостакович (от Шестак — шестой сын), Третьяк (третий) или Семакович (седьмой).

Не менее занимательной традицией было давать детям неприглядные имена для того, чтоб отпугнуть всякую нечисть. Злые духи, прознав, что молодого человека люди зовут Некрасом (некрасивым) или попросту Козлом — с точки зрения славян должны были сжалиться над несчастным и не причинить ему вреда, дескать, и так убогий.

Модный тренд дохристианской Руси — планирование беременности. Запланированных детей называли голубами, жданными и чаянными (Голуба, Ждан и Чаян). Но случались и незапланированные беременности. Для таких случаев в запасе тоже были имена: Неждан и Нечай.

Впрочем, гендерная дискриминация на Руси тоже имела место быть: на 5300 известных мужских имен приходится только 50 женских (против 72 мужских и полного отсутствия женских имен в Риме).
Полностью такие имена исчезли при Петре Первом.

Кроме всего прочего Петр приказал использовать в документах не личное имя, которое дали человеку родители, а имя, которым человека крестили, а креститься первым попавшимся именем было нельзя: оно выбиралось соответственно Месяцеслову — церковному календарю, с указанием памятей святых.

Интересно то, что традиция называть людей уменьшительными именами в России, видимо, имеет корнями не желание сделать человеку приятное, а, наоборот, унизить или указать на свое превосходство. Традиционно уменьшительные имена употреблялись в отношении преступников: поэтому не Степан Разин, а Стенька; не Емельян Пугачев, а Емелька. Вот отрывок из сочинений Длогорукаго (Князя Ивана Михайловича), изданных в 1849 году (пятая строка от начала абзаца).

В допетровскую эпоху даже в документах и письмах, обращенных к вышестоящему начальству, следовало подписываться уменьшительным именем. Петр и это отменил, но традиция сильней императорской воли, поэтому, например, Действенный статский советник первого класса Иван Иванович мог называть Титулярного советника Ивана Ивановича просто Ивашкой, а титулярный действенного — не мог, но зато называл Ивашкой Коллежского регистратора Ивана Ивановича. Субординация!

Как я уже говорил, до Революции назвать отпрыска можно было только установленным церковным начальством именем и народная фантазия не находила места для полета. Поэтому, когда советская власть отделила Церковь от государства и разрешила называть своих чад на свое усмотрение — измучавшаяся в многовековом томлении фантазия начала буйствовать.

Впрочем, вы и сами все знаете: Россию наполнили Дрезины, Коммунары, Владлены и Нинели (Нинель — Ленин наоборот). Я могу лишь добавить, что у Даздрапермы оказывается был братик Даздрасен (женское имя от лозунга «Да здравствует Первое мая!», а мужское — от «Да здравствует Седьмое ноября!»).

Календарь коммунистических имен