«Хрущёва боялись даже мёртвого...»

Его любили и ненавидели, им восхищались и над ним потешались, его считали демократичным и деспотичным.  Но не только профессиональным историкам хочется понять жизнь этого человека. Потому что его решения, достижения и ошибки до сих пор влияют на развитие нашего общества…

С его именем связано множество событий, которые, казалось бы, противоречат друг другу. Это и хрущёвская «оттепель», и расстрел взбунтовавшихся рабочих в Новочеркасске, триумфальный визит в Америку и Карибский кризис, освоение космического пространства и перебои с самыми необходимыми продуктами.

Близкие родственники Хрущёва уже многое о нём написали. Сотрудники элитного 9-го Управления КГБ СССР, занимавшиеся охраной первых лиц государства, были рядом с ним днём и ночью. Они знали его не хуже близких родственников и иногда даже могут беспристрастно уточнять их воспоминания.

Хождения в народ

Никита Сергеевич Хрущёв, сменивший Сталина на посту лидера страны, разговаривать с народом любил. Но эти общения, как правило, были официальными – с соблюдением определённой дистанции. Бывали случаи, когда после очередного зарубежного вояжа он собирал по двенадцать тысяч человек – в основном активистов КПСС, или так называемый «партийно-хозяйственный актив» – в лужниковском дворце спорта и на протяжении пары часов эмоционально рассказывал им о проделанной работе.

Всякие выражения, так запомнившиеся слушателям, типа «Мы им покажем Кузькину мать!» или сказанные им при недовольном шуме собравшихся, например: «Это кто это там укает? Это под Сталин… под Волгоградом недобитые укают!», – звучали только в зале и в прямом эфире радио и телевидения.

В газетном варианте речей Хрущёва они в обязательном порядке убирались, или же заменялись более мягкими. Хотя, по отзывам людей, знавших Хрущёва и работавших с ним, он в рабочей обстановке и в быту нечасто употреблял ненормативную лексику, разве что мог назвать проштрафившегося сотрудника «турком».

Сын Хрущёва Сергей Никитич вспоминал о том, что в послевоенные годы, в то время, когда семья жила в доме на улице Грановского, его отец часто гулял по Москве, да не один, а в большой компании, с семейством Маленкова. Но когда Хрущёв стал главой государства, такие путешествия пришлось ограничить.

Общаться с народом первый секретарь любил, особенно по своей собственной инициативе. И даже как-то дал указание сократить штат и снять охрану по периметру дачи, на которой он отдыхал в Крыму. Осталась охрана только у самого здания.

К чему это привело, вспоминал бывший председатель Совета ветеранов ФСО России генерал Сергей Королёв, в своё время возглавлявший отдел 9-го Управления КГБ СССР в Крыму, который ведал охраной государственных дач.

– В 1961 году, до моего назначения на должность начальника отдела, группа жалобщиков из трёх человек во время прогулки Хрущёва ранним утром по пляжу неожиданно возникла перед ним со стороны Ливадийского дворца, чтобы вручить заранее написанные жалобы на несправедливые действия местных властей.

Хрущёв оторопел от такой бесцеремонности и в резкой форме отругал и пристыдил их. Приказал начальнику охраны взять жалобы и отдать их помощнику. Люди были задержаны охраной и препровождены для разбирательства в местную милицию. По указанию Хрущёва, на следующий день их освободили.

По нашему ходатайству в отделах Крыма и Кавказа комендантами дач были назначены офицеры, а вместо вахтёров, вооружённых палками, ввели должности сотрудников охраны – сержантов и старшин. На всех объектах установили технические средства охраны.

В хрущёвские времена бывали такие ситуации, которые сегодня просто немыслимы. Алексей Сальников, сотрудник 9-го Управления КГБ, в течение восьми лет сопровождавший Первого секретаря ЦК КПСС и главу правительства в поездках по стране и за рубежом, вспоминает замечательный случай, когда Никита Сергеевич лично попытался решить проблему перехода одного отдельно взятого цыганского табора от кочевой жизни к оседлой.

– Во время поездки в Волгоград мы ехали на тракторный завод. Было очень жарко, пылища жуткая. А впереди нас по дороге несколько телег едут с цыганским табором… Никита Сергеевич говорит: «Остановитесь!» Машины тормозят. Цыгане тоже остановились, стоят, смотрят. Хрущёв выходит к ним: «Кто у вас главный?» Они вместе с бароном своим собрались в кучу вокруг руководителя государства.

Никита Сергеевич говорит: «Хотите работать? Давайте я вам помогу. Организуем колхоз. Техникой, деньгами вас обеспечим, жильё вам построим». Вроде бы беседа прошла нормально, цыгане кивали и соглашались. Потом местный обком организовал колхоз, технику им дал. Но колхоз этот, насколько мне известно, долго не продержался, разбежались цыгане…

Хрущёв, по воспоминаниям Алексея Сальникова, стремился больше бывать на людях особенно в то время, когда дела в экономике шли относительно хорошо. Заходил в магазины, общался с покупателями. Иногда даже ругал охранников, когда они ограничивали его в чём-то.

– Часто охрана раздражала Хрущёва. Говорил, что ближе к народу хочет быть. Я помню, в Средней Азии какая-то девчонка из обслуги хотела ему письмо подсунуть, а я перехватил, положено так. Он увидел и говорит: «А ну-ка отдай мне!» Отобрал у меня это письмо. А иногда Никита Сергеевич мог себе позволить нечто вообще из ряда вон выходящее.

Он сам мне рассказывал, как они с супругой, Ниной Петровной, в его резиденции на Ленинских горах встретили Новый Год, а затем вместе пошли гулять по Воробьевскому шоссе (сейчас это – улица Косыгина) и дальше по Ленинскому проспекту. Прохожие говорят: «Вроде Хрущёв идёт, смотрите!» Но никаких эксцессов не было, хотя увидеть первое лицо государства в два часа ночи прогуливающимся с женой по Москве было несколько необычно.

Никита Сергеевич в последние годы у власти, когда ехал в отпуск или из отпуска, заезжал к себе в деревню Калиновку, на свою малую родину. Он уже старый был, 70 лет ему… Когда он приезжал в деревню, то обедал у председателя колхоза. А потом выходил и разговаривал с собравшимися колхозниками. И он всех помнил по внешности, по происхождению.

Подходит к двум молодым женщинам, лет по 25, и говорит одной: «А ты не с этого ли дома?» Оказалось, что действительно оттуда. И другую тоже вспомнил, хотя видел их ещё детьми. А может быть, на родителей были похожи – память на лица у Хрущёва была хорошая. Вспоминал прозвища их родителей. А потом увидел одну старушку, подошёл к ней и говорит: «Ой, невеста, моя невеста! Я к ней сватался, а она не согласилась». И ей уже говорит: «Ты что побоялась-то? Что я в лаптях ходил? А сейчас посмотри, я-то кто!» А она отвечает: «Никита Сергеевич, значит, не судьба».

По свидетельству Алексея Сальникова, Хрущёв мог быть и простым, и демократичным:

– Мне вспоминается эпизод, который я видел собственными глазами. Во время отдыха в Сочи отправились мы на мероприятие, которое проводилось в охотничьем хозяйстве в горах. Были там писатели, деятели искусства. И вдруг начался сильный дождь.

Никита Сергеевич говорит: «Давайте переносить всю посуду, все столы в здание!» И он сам, и гости, и все члены президиума ЦК, даже Ворошилов, который уже совсем пожилым был, – все таскали стулья, столы. Прямо как на коммунистическом субботнике. И никто, если говорить проще, не выпендривался!

Как Хрущёв чуть не лишил СССР Олимпиады

Телохранитель Брежнева Владимир Медведев вспоминал, что пристрастился Брежнев к хоккею ещё в первой половине шестидесятых годов. И время от времени посещал игры вместе с Никитой Сергеевичем Хрущёвым. Правда, болели они за разные команды: Брежнев – за ЦСКА, а Хрущёв – за московский «Спартак». Кстати, становление московского «Спартака», как одного из лидеров первенства СССР, связывают именно с вниманием Хрущёва к успехам этой команды.

Большинство тех, кто знал Хрущёва, всё же сходятся во мнении, что Никита Сергеевич относился к спорту довольно спокойно, лишь изредка поздравляя игроков сборной СССР с завоеванием очередного «золота».

В своё время, как вспоминает его зять, журналист и писатель Алексей Аджубей, первый секретарь ЦК КПСС и Председатель Правительства СССР чуть не сорвал поездку олимпийской сборной СССР на Олимпиаду 1956 года в Австралии:

– Помню, когда Хрущёв узнал (а это было как раз в октябре 1956 года), что советская спортивная делегация собирается отправиться в Австралию на Олимпийские игры, он пришёл в страшное негодование: «Какие игры?! В Египте война. Австралия – союзник Англии. Их там арестуют». Он поднял трубку телефона и начал о чём-то нервно говорить с Булганиным. Я решил, что поездка, видимо, не состоится. Закончив разговор с Булганиным, Хрущёв ничего мне не сказал, хотя понял, что я тоже собираюсь в дорогу.

Однако на утро следующего дня из «Комсомольской правды» мы узнали, что делегация спортсменов всё-таки отправится в Австралию и туда полетит группа журналистов. Видимо, уже поздно вечером Хрущёва убедили в том, что неучастие советской делегации в Олимпийских играх могло бы показать нашу нервозность, неуверенность.

В данном случае политика, как это бывало в иные времена, спортивным успехам советских спортсменов не помешала…
Что касается занятий спортом, то они Хрущёву были несвойственны. Он, правда, много плавал, хотя, по утверждению сына, делал это не очень хорошо.

День в отпуске у него начинался с бассейна. Много гулял, как во время отпуска, так и после работы, на даче. Пожалуй, единственная его попытка опробовать один из новомодных спортивных снарядов закончилась неудачей.

Маргарита Павловна Добрынина, много лет работавшая в подразделении 9-го Управления КГБ, которое следило за физической формой первых лиц государства, вспоминала:

– Был случай с Хрущёвым. В те времена появилась мода – крутить вокруг талии обруч. Его ещё называли «Хула хуп». И вот Никита Сергеевич как-то пришёл в спортзал и попросил объяснить, как с ним надо обращаться. Но дело не пошло: Никита Сергеевич взял «Хула хуп», один раз крутанул его вокруг талии и уронил на пол. Потом перешагнул через него со словами: «Это не для меня».
Как Хрущёв не ел помидоры

Первому секретарю ЦК КПСС и главе советского правительства, в силу возросшей международной активности СССР и её лидеров, было необходимо следить за своей внешностью. Если до него советские лидеры выезжали в другие страны крайне редко, то он по 270 дней в году проводил в поездках, в том числе и заграничных. Приходилось «соответствовать».

Алексей Алексеевич Сальников, офицер 9-го Управления КГБ, среди всего прочего отвечал и за своевременное и правильное питание Хрущёва. Вот что он вспоминал об особенностях питания Первого секретаря ЦК КПСС и главы правительства СССР:

– Хрущёв отличался довольно крупной комплекцией при небольшом росте и, учитывая возраст (когда я начал с ним работать, ему было уже за шестьдесят), ему приходилось ограничивать себя в питании. Хотя врачи ему и советовали, какими пользоваться диетами, он ел в принципе всё подряд. Но определённых принципов всё-таки придерживался.

Мне много раз приходилось обслуживать его, так что я очень хорошо помню основное меню. На завтрак, рано утром (а вставал он часов в шесть утра) – два кусочка чёрного хлеба, подсушенные на сковородке. Ещё он ел простоквашу из маленьких баночек, которые поставлялись на нашу спецбазу. Иногда мог вылить простоквашу в салатник и добавить творог.

Со временем я «приучил» Хрущёва к тому, чтобы дважды в день (в 11 и 17 часов) пить по стакану свежевыжатого сока. Поскольку соковыжималок тогда не было, делалось всё вручную. И в любом случае, даже если у Никиты Сергеевича была встреча, я приносил сок.

Если он общался с кем-то, то два стакана. Соки разные: виноградный, апельсиновый, черносмородиновый, вишневый…
В обеденном меню Хрущёв предпочитал более постные блюда, жирного практически не ел. И ограничивал себя довольно строго, поскольку предрасположенность к полноте у него была.

Например, любил он украинский борщ с пампушками, которым его обычно потчевали в Киеве. Не помню случая, чтобы больше одной штуки он съедал.

Если были на охоте, то частенько готовили шашлык, а иногда Хрущёв просил Подгорного собственноручно приготовить деревенскую похлёбку. Крупно порезанная картошка, мясо, пшено… И тот готовил, причём сам, лично…

Дома у Никиты Сергеевича «для перекуса», чтобы отбить аппетит, на столе всегда стояли тарелки с чёрным заварным хлебом, мелко нарезанным, подсоленным и подсушенным. И он сам, и его домашние, особенно дети, любили его погрызть.

Хрущёв в обычной обстановке ел только чёрный хлеб, считая, что из-за употребления белого можно поправиться. Но на приёмах мог съесть и кусок белого (особенно ему нравилась украинская паляница).

Часто даже Хрущёв становился «жертвой» различных околомедицинских слухов. Одно время он очень любил помидоры, а потом кто-то пустил слух, что есть помидоры вредно, поскольку приводит к отложению солей. А у него как раз с отложением солей были проблемы. И он совершенно отказался от помидоров.

А потом Поляков, был такой в ЦК, за сельское хозяйство отвечал, убедил его в обратном. Говорит: «Не верьте, Никита Сергеевич, что от помидоров отложение солей бывает!» И он снова стал помидоры есть.

Но, повторяю, диеты, в полном смысле этого слова у Хрущёва не было. Иногда кто-то из близких за столом сидит, практически ничего не ест. Никита Сергеевич спрашивает: «Ты что не ешь?» – «Я на яблоках сижу!» Модная диета тогда была – три килограмма антоновки в день съедать.

А потом приходит тот же человек ко мне после завтрака: «Леша, дай что-нибудь, есть хочу!» Так что они иногда «сидели на диете» только для вида, сами же её потом и нарушали.

Хрущёв обычно взвешивался по утрам, когда приходил плавать в бассейн. Хотя какого-то особого, болезненного отношения к своему весу у него не было. Просто старался сильно не полнеть, хотя получалось у него это не всегда…

Легендарная рюмка

Безопасность руководителя, тем более лидера государства, – понятие многогранное. И в ней очень много различных нюансов, которые могут показаться мелочами. Например, нужно всегда следить за тем, сколько алкоголя выпивает твой подопечный.

Алексей Сальников, которому чаще всех приходилось обслуживать Хрущёва, говорил, что это делалось не для того, чтобы он не потерял контроль (такие случаи были крайне редкими), а с тем, чтобы обеспечить безопасность, как в смысле медицинском, так и в общепринятом:

– Как-то раз в Завидове Хрущёв с президентом Финляндии Кекконеном засиделись за столом в лесу, невдалеке от резиденции. Было уже поздно, стало темнеть. Я чувствую, что уже перебор. Никита Сергеевич зовет: «Алёша, Алёша!» Я подхожу и говорю: «Тут ничего нет, всё в резиденции». А цель была их в дом притащить, привести с улицы. Прямо-то ему не скажешь об этом. Тут он матом на меня как начал....

Женщин, правда, вокруг не было, но финский президент присутствовал. Выслушал я эту тираду в свой адрес, но задача была выполнена, Хрущёв с гостем пошли к дому. Непросто было, кстати, сказать «нет» Первому секретарю ЦК и главе правительства…

Если ты, например, обслуживаешь первое лицо за столом, то обязан следить за его состоянием. Я уже говорил, что нужно и смелость иметь, и большим дипломатом быть, чтобы что-то указать ему. Они ведь были людьми с почти неограниченной властью, со своими амбициями и всяких «подсказок» не любили.

О том, как Хрущёв строил свои отношения с алкоголем, вспоминал заместитель начальника его охраны Николай Васильев:

– Когда я стал непосредственно работать в его личной охране, а потом и зам. начальника отделения, у нас была стопка специальная отлита, это может подтвердить Алексей Сальников. И в эту стопку входило не больше 30 грамм. Она была так отлита, что у неё утолщённое донышко было. И когда были серьёзные вечера, то ему официант ставил вот эту стопку. Она сделана была как раз под посуду той, которой пользовались на приёмах.

О «хрущёвской рюмке» знали и вспоминали многие. Одни считали, что она была подарена Хрущёву женой американского посла, другие говорили, что ему изготовили эту рюмку в Германии. Давайте обратимся к первоисточнику, человеку, который регулярно наполнял этот сосуд водкой или коньяком. Алексей Сальников рассказывает:

– Действительно, рюмка такая была. Мы её возили с собой, что называется, «в аптечке», то есть среди самых необходимых вещей. Изготавливали её, скорее всего, у нас, потому что она выглядела точно так же, как стопки из Гусь-Хрустального, которые обычно использовали на приёмах.

Снаружи она выглядела,  как обычно, а вот внутри – по-другому. У неё были более массивные донышко и стенки. Но, когда наливался напиток, она выглядела как самая обычная посуда. Это достигалось за счёт того, что снаружи был резной рисунок. Входило в неё не 50 граммов, а 30.

Использовалась «спецрюмка» в тех случаях, когда предполагалось обильное застолье с большим количеством алкоголя. А Никита Сергеевич ещё, бывало, не опрокидывал рюмку, а пригубливал только…

Многие вспоминают, что в последние годы у власти Хрущёв резко сократил количество банкетов и алкоголя на них. Об одном таком случае вспоминает Сальников:

– Во время пребывания во Владивостоке Никита Сергеевич мне говорит: «Будет приём, проследи, чтобы водки не было на столе!». Я прихожу в зал, говорю: «Девочки, давайте всю водку снимем и оставим одно вино. Водку не уносите, а на подсобные столы поставьте и накройте салфетками».

И вдруг приходит местный партийный руководитель. Решил в качестве первого лица «лично проконтролировать», что там на столе. Видит, водки нет. Он на девчонок-официанток накинулся, а те на меня кивают: «Вот молодой человек сказал, чтобы убрали». Он тут свой гнев на меня перенёс: «Кто вы, что вы себе позволяете?»

Я вежливо отвечаю ему: «Не кричите, пожалуйста. Вы думаете, что если Хрущёв приехал, то он приехал к вам не говорить, а водку пить? Вы что думаете, я это от себя сделал? Что у него водки нет своей?» Но не говорил ему ни слова о том, что именно Хрущёв это приказал сделать. Оказалось, сказанного достаточно, и ситуация разрешилась.

Но уйти от серьёзного «выпивания» Хрущёву удавалось не всегда. Его сын Сергей вспоминает, как главе государства в мае 1963 года в Абхазии пришлось осушить огромный рог с вином. И отказаться было нельзя. Рядом был Фидель Кастро и местные долгожители…

– К столу подали молодое вино. Гостям поднесли по здоровенному рогу (мероприятие происходило уже после того, как гости побывали «на шашлыках» на озере Рица – авт.). Кастро заулыбался, воспринимая всё как шутку, разве можно столько выпить за один раз. Ему объяснили, что можно и нужно. Он бросился за защитой к отцу, но тот, смеясь, выставил перед собой руки: здесь я не властен, тут царство тамады. Пришлось подчиниться. Под гул одобрения Фидель осушил рог. За «подвиг» он тут же получил сосуд в подарок.

Подошла очередь отца. Он-то надеялся, что его пощадят, пробовал отговориться возрастом. К нему подвели старика, как отец потом рассказывал, годящегося ему в отцы (Н.С.Хрущёву в то время было 68 лет – авт.).Решительным движением он отобрал у отца рог и, не отрываясь, выпил.

Через минуту сосуд снова полным вернулся к отцу. Отступать было некуда…

Стрелять лучше Хрущёва – политически опасно

Первый секретарь ЦК КПСС и глава советского правительства был ещё и страстным охотником. Его любимым местом было охотхозяйство Барсуки в Калужской области. Но и в других местах он охотился довольно активно.

В январе 1964 года Хрущёв принимал Фиделя Кастро и решил основательно развлечь гостей. О визите гостя с Острова Свободы Центральной студией документальных фильмов был снят фильм под названием «На зимней охоте». Когда смотришь эти кадры, иногда просто не веришь тому, что такое было возможно выпустить на всесоюзный экран.

Первая охота происходила в охотхозяйстве Завидово. Было там и катание на тройках, и на санках. А потом вся компания – Хрущёв, Брежнев, Косыгин, Подгорный, Малиновский, Микоян, а также гости, братья Фидель и Рауль Кастро – стала откровенно дурачиться. Сначала Подгорный и Брежнев валяли главу государства в снегу. Затем поваляли Микояна. Посыпали снегом Фиделя. Хрущёв снял шапку, набил её снегом и надел себе на голову.

Началась охота. И тут показывают Фиделя, который стреляет по кабанам из «идеологически неправильной» американской винтовки М14.

Работавший в те времена с Хрущёвым Алексей Сальников вспоминает, что команданте, его брат и их товарищи привезли с собой несколько боевых винтовок. И палили из них и в Подмосковье, и потом в Залесье под Киевом, куда их официально пригласил Первый секретарь компартии Украины Шелест. Правда в Залесье Фидель пострелял и из двухстволки – по зайцам и лисам из М14 попасть трудно.

Апофеозом фильма стали кадры, когда Хрущёв достает из кармана небольшую фляжечку и наливает из неё сначала Фиделю, потом его брату и, наконец, себе. Правда, как Хрущёв выпивает, почему-то не показали…

Но не всегда хрущёвская охота заканчивалась так весело. Бывший начальник 9-го Управления КГБ Николай Захаров вспоминал об одном случае, который произошёл зимой 1959 года и имел некоторые политические последствия. В тот день Хрущёв и другие члены Президиума ЦК КПСС отправились в Завидово:

– Я и Литовченко (начальник охраны Хрущёва – авт.) на охоте всегда становились один справа, другой слева, чтобы обезопасить первое лицо от какой-нибудь неприятности, когда охотник может стрельнуть в запретную сторону. На этот раз получилось так, что Кириленко встал на номер слева от Н.С.Хрущёва.

Литовченко потом объяснил мне это так, что Хрущёв его не отпустил, а приказал держать наготове второе ружьё. Справа стоял я. Стоим на своих номерах, ждём. Уже слышны голоса загонщиков. Тишина. Вдруг слышу: два выстрела, один за другим, почти синхронно. «Отбой! – кричит егерь. – Кабан убит».

Все быстро собрались около огромного убитого кабана. «Смотрите, как хорошо я его приложил, сразу ткнулся рылом в снег», – сказал Кириленко. «Да чего ты мелешь? Это я первый его завалил, ты же стрелял после меня»,– возразил Хрущёв.

– Ну нет, это мой трофей, моя добыча, и я раньше тебя его завалил, – настаивал Кириленко.
– Да как же ты мог раньше меня стрелять, когда кабан шёл от меня в твою сторону? Да вот Литовченко подтвердит. После моего выстрела он мне сразу крикнул: Никита Сергеевич, кабан готов.
– Не знаю, куда глядел твой Литовченко, но кабана убил я,– со злостью сказал Кириленко.
– А ну тебя к чертям, что с тобой спорить? Пусть егеря разберутся, откуда и в каком направлении попали оба жакана, и нам доложат.

Пошли отдыхать, после удачной охоты неплохо и поесть.
Известно было, что Хрущёв стрелял довольно метко, и начальник «девятки» об этом знал. Знал он и то, что на гостевой даче в Огарёве был оборудован специальный тир для стрельбы «по тарелочкам». Понятное дело, Хрущёв там всегда занимал первое место.

В ходе обеда и опрокинутых в рот рюмок вновь зашёл разговор о том, кто же всё-таки убил кабана. Кириленко рьяно стоял на своём. В это время пришёл егерь с помощником и доложил, что в кабане действительно два жакана. Первый жакан попал в ухо и вылетел в глаз, от чего кабан упал замертво. Этот выстрел принадлежит Н.С. Хрущёву, т.е. охотнику, стоящему справа.

Второй жакан прошёл между лопаток, не задев сердца, и подраненный кабан мог ещё бежать.

– Пошли вы к чёрту со своими выводами, подхалимы проклятые! – закричал Кириленко.
– Прекрати орать! – крикнул тогда Хрущёв.– Спасибо, ребята, что грамотно разобрались. Подойдите, выпейте по рюмочке коньяка, и я с вами. А с вами, товарищ Кириленко, я бы в разведку не пошёл.
Хрущёв встал, оделся, сел в автомашину и, ни с кем не попрощавшись, уехал в Москву.

… Вскоре после этой злополучной охоты А.П.Кириленко в ЦК КПСС не стало. На его место пришёл Ф.Р.Козлов.

За давностью лет либо по недосмотру тульских редакторов (мемуары были изданы в этом городе) в воспоминания генерала Захарова вкрались некоторые неточности. Спор у Хрущёва был не с Андреем Кириленко (тот был в те времена секретарем Свердловского обкома), а с секретарём ЦК Алексеем Кириченко.

Именно его уже в январе 1960 года отправили руководить Ростовским обкомом, в мае вывели из Президиума ЦК, а ещё через месяц отправили в Пензу работать директором завода и НИИ. Вот чем закончился спор на охоте.

Самое поразительное, что сменивший Кириченко на посту секретаря ЦК Фрол Козлов, которого американский журнал «Тайм» именовал «преемником Хрущёва», точно так же через четыре года прокололся на охоте, но уже не в Завидове. Александр Шелепин, в 1963 году секретарь ЦК, вспоминал:

– Помню случай на охоте в Беловежской пуще. Поставили нас по местам, и оказалось, что Козлов стоит на номере рядом с Хрущёвым. Кабана, конечно, на них погнали. Выстрел – кабан лежит. Тут Фрол расхвастался: «Хорошего кабана я завалил».

«Нет, это я», – возразил Хрущёв. – «Нет, я». Стали спорить, а Хрущёв был самолюбив, упрям. Достаёт свои пули: «Вот мои пули, вот его, режьте кабана!». Ну и оказалось, что пуля Хрущёва. Тот приказал её вымыть и с тех пор всегда носил с собой. На заседаниях вынет её, играет ею, постукивает по столу. Фрол мертвел при виде пули. С тех пор и заболел. Вскоре с ним случился инсульт, после которого возвратиться к работе уже не смог.

Вот каким образом кончались споры соратников с Хрущёвым относительно того, кто точнее стреляет…

Кальсоны и фрак

В послесталинские времена манера одеваться у советских лидеров не предусматривала следования моде. Хрущёв был в этом смысле человеком достаточно консервативным. Единственное, что он мог сделать – это одеть вместо классической рубашки вышитую украинскую сорочку.

Как вспоминал заместитель начальника его охраны Николай Васильев, Хрущёв одевался только в советское, то, что шилось для него в спецателье. Даже материал для его костюмов был отечественным:

– И не дай Бог, чтобы он чего-нибудь импортное одел. Он носил только наше, кроме шляпы. Но потом на фабрике стали и шляпы делать, и он всё говорил: «Наконец, хоть иностранщину сброшу!» Остальное носил только наше. И везде он прославлял кунцевский материал, трико, драп, всегда хвалил его.

Больше всего Хрущёву не хотелось надевать фрак – уж слишком забавной выглядела бы его фигура в подобном наряде. В первый раз вопрос о нём встал в 1955 году во время подготовки к Женевской конференции.

Сын Никиты Сергеевича Сергей Хрущёв вспоминал:

– Сразу возникала масса проблем, связанных с протоколом: во что одеваться, как здороваться, какими вилками пользоваться и многое другое. Отец не стеснялся задавать вопросы, главным экспертом по этикету стал Молотов. Представители министерства иностранных дел заикнулись даже о фраках. Я представил себе отца во фраке и не смог удержать улыбки, уж больно они не сочетались.

Отец, видимо, думал о том же. Он стал рассказывать о поездке Микояна в 30-е годы в Америку, вспомнил, как потешались тогда над его фраком.
– И ты наденешь фрак? – замогильным голосом перебила его мама.
– Нет, примут и таких. Нечего подлаживаться. Хотят разговаривать с рабочими, пусть привыкают.

Проблема фраков отпала. Несмотря на все старания, выглядели наши отцы неуклюже, понадобились годы, чтобы освоиться.
Алексей Сальников вспоминает о том, каким образом в хрущёвские времена было организовано обслуживание первых лиц, как им шили костюмы и обувь:

– Костюмы для первых лиц государства с конца пятидесятых годов шили в специальном ателье в начале Кутузовского проспекта. Конечно, сами вожди туда не приезжали, примерки проходили либо на работе, либо в домашних условиях, но жёны членов президиума ЦК, а потом и Политбюро бывали там.

Вообще-то там было три уровня обслуживания. Первый – для членов Политбюро и секретарей ЦК, второй – для членов ЦК, третий – по списку: министры, аппарат ЦК и прочие. В хрущёвские времена ткани, как правило, использовались отечественные, а в брежневские стали закупать и импорт.

Свои собственные ателье были и у Верховного Совета СССР, и у КГБ. Кстати, наше обувное ателье находилось недалеко от метро «Кировская» в Комсомольском переулке. И знаменито оно было тем, что там шили обувь для Хрущёва и Косыгина.

Мерки снимали, конечно, на работе, но изготавливали всё именно там. Ботинки были кожаные, лёгкие, добротные. Никите Сергеевичу, кстати, больше всего нравились ботинки на микропористой подошве. Сейчас уже мало кто помнит о том, что был такой материал – микропорка…

Хрущёв был достаточно консервативных взглядов, к тому же не очень молодой (стал главой государства, когда ему уже было за 60). Это во многом определило его отношение к одежде. Если костюмы, сорочки и галстуки были более или менее современными, то бельё было не то чтобы модным, скажем точнее – малоприличным.

Как вспоминает Алексей Сальников, обслуживавший Хрущёва с 1956 по 1964 год  и отвечавший за его гардероб, эти предметы туалета было стыдно даже отдавать в стирку:

– В зарубежных командировках в хрущёвские времена мне приходилось делать самую разнообразную работу, даже стирать бельё. Причём стирать самому, никого к этому не допуская. Во-первых, в целях безопасности, во-вторых, чтобы страну не позорить.

Отдашь в стирку, покажут кому-нибудь кальсоны на пуговичках и на веревочках, позора не оберёшься. Всё было наше, советское. А если что импортное попадалось, ярлыки срезались. Могу сказать даже, что супруга Хрущёва Нина Петровна ему даже иногда носки штопала. Между прочим, даже в те времена, когда он был и Первым секретарем ЦК КПСС, и главой правительства.

А ещё Хрущёв очень любил купаться в море и плавать в бассейне, но никаких плавок и купальных костюмов не признавал. В воду входил исключительно в чёрных или тёмно-синих сатиновых трусах, которые в народе получили название «семейных»…

Хрущёв и сексуальная революция в США

Первым из наших государственных лидеров, кто столкнулся с проявлениями «секса» в капиталистических странах и «дал им решительный отпор» оказался именно Никита Хрущёв.

В 1959 году, во время визита в США он был приглашён посетить Голливуд. И хозяева решили удивить высокого советского гостя феерическим зрелищем. Сначала Фрэнк Синатра и Морис Шевалье спели для Хрущёва песню «Живи и дай жить другим», а потом ему показали настоящий канкан. Причём не какой-нибудь там кабацкий или опереточный, а канкан в исполнении профессиональных актрис, в том числе и кинозвёзд во главе с Ширли Маклейн.

Этот, в общем-то, невинный номер (кому интересно, может посмотреть американский фильм 1959 года «Канкан») вызвал более чем бурную реакцию советского руководства.

Группа журналистов и политологов, написавшая о визите Хрущева книгу «Лицом к лицу с Америкой», характеризовала зрелище так:
«Было ясно, что актрисам стыдно и перед собой, и перед теми, кто видит их. Они танцевали, не понимая, кому и зачем пришло в голову заставлять их делать это перед Никитой Сергеевичем Хрущёвым и перед другими советскими гостями».

Переводчик Хрущёва Виктор Суходрев вспоминал, что поначалу Хрущёв ещё как-то держался. Во время танца своего отношения не выражал, даже поаплодировал актрисам, а потом пообщался с ними, пожимал им руки, благодарил за шоу. Но вот когда на выходе к нему прорвались корреспонденты, он просто нахмурился и сказал, что, с его точки зрения и с точки зрения советских людей, это – просто аморально.

А потом, как отмечал Суходрев, уточнил:

– Правда, он добавил, что зря хороших девушек заставляют делать плохие вещи на потеху пресыщенной, развращённой публике. «В Советском Союзе мы привыкли любоваться лицами актёров, а не их задницами». С этими словами он и покинул Голливуд.

Конечно, эти слова Хрущёва, которые для американцев показались проявлением ханжества и косности, были растиражированы местной прессой. В результате Первый секретарь ЦК КПСС и глава правительства СССР просто взбесился.

Виктор Суходрев вспоминал:
– В Сан-Франциско Хрущёв продолжил тему, сказав, что советские люди никогда не захотят смотреть то, что ему показывали в Голливуде.

«Хорошие честные девушки вынуждены исполнять похабные танцы, задирать юбки, показывать свои зады на потребу развращённым вкусам богатых потребителей такого товара!» При этом Хрущёв отодвинул стул и, повернувшись спиной к присутствующим, нагнулся и задрал полы своего пиджака. Так он изображал «честную девушку, танцующую канкан».

Кто помнит фигуру Хрущёва, может себе представить эту впечатляющую картину. «Нет! – доказывал он. – Не пойдут советские люди на такие фильмы!»

Хрущёв, правда, иногда давал и несколько более дипломатичные оценки тому, что он увидел в Америке. Например, прокатившись со спецпредставителем президента США Генри Лоджем по Лос-Анджелесу и увидев множество американок в шортах, он высказался так:
– Интересно тут у вас… Женщины в коротких штанишках. У нас такое не разрешили бы.

Можете себе представить, что Первый секретарь ЦК КПСС и председатель правительства СССР, то есть человек, обладающий всей полнотой власти в огромной стране, говорит, что кто-то кроме него может что-то «не разрешить?»

Семь лет под домашним арестом

Об отставке Хрущёва написано очень много. Она уже стала частью истории. Сняты фильмы, документальные и художественные. Некоторые из них изобилуют неточностями, другие – более близки к реальности.

А вот жизнь Хрущёва после октября 1964 года освещалась мало. В основном исследователи сходятся в том, что он «жил на даче и диктовал мемуары». Сегодня мы хотим рассказать о некоторых специфических особенностях этой «дачной жизни».

Как вспоминал сын первого секретаря Сергей Хрущёв, о том, что будет положено Никите Сергеевичу на пенсии, ему объявил Анастас Микоян. Дача и особняк на Ленинских горах должны были сохраняться за ним пожизненно. (Отметим в скобках, что из особняка его выселили через три недели, а с дачи – через три месяца). Оставалась охрана и обслуга, но её полностью поменяли. Выделяли автомашину и пенсию 500 рублей в месяц.

Сын Никиты Сергеевича в своих воспоминаниях пишет об автомобиле, который обслуживал Хрущёва, когда тот был уже на пенсии:

– Жил отец в Петрово-Дальнем. Для его нечастых поездок была выделена машина из кремлевского гаража. Это был «ЗИМ» – единственный подобный автомобиль устаревшей марки во всем гараже…

Водители жаловались на «ЗИМ»: старый, ломается часто, а запчастей нет, ищут по всему Союзу. Так вот, у этого «ЗИМа» был... частный номер. В гараже использовались разные номера – и сменные, и постоянные, но государственные, и только один частный...

Честно говоря, меня несколько удивило, что Хрущёву выделили «неисправную» машину. И я обратился за разъяснениями к Юрию Ланину, бывшему начальнику Гаража особого назначения, который начинал свою карьеру водителем Хрущёва. И целый год возил его на этом самом «ЗИМе»:

– Фактически Хрущёв жил на даче в Петрово-Дальнем под домашним арестом. Выезжать он мог только по необходимости, например, в различные медицинские учреждения: на улицу Грановского или в ЦКБ. Бывало, что он высказывал пожелание поехать куда-то, которое тут же передавалось руководству. Обычно следовал отказ.

В качестве персонального транспорта ему выделили автомобиль «ЗИМ», который нашли в гараже ЦК КПСС. Машина, конечно, была морально устаревшая, но исправная. Версия Сергея Никитича о том, что она постоянно ломалась, мягко говоря, не соответствует действительности. И до меня, и после меня никаких поломок не было. Прежде чем выделить этот «ЗИМ» Хрущёву, его капитально отремонтировали, полностью покрасили, заменили ряд узлов.

И ещё о «частных» номерах… Номера были государственные, «скользящие», то есть время от времени менявшиеся. Но ездить Никите Сергеевичу, я повторяю, было особенно некуда. Кроме «ЗИМа» у него в качестве резервной машины была ещё и «Волга».

Охраняли бывшего главу государства, пожалуй, даже больше, чем генерального секретаря. Только вот цель охраны была несколько другая, как вы понимаете… Уже в последние годы жизни Хрущёву стали разрешать некоторые «вылазки», на выставку цветов, например…

Хрущёва практически никто не посещал, а гостей членов его семьи подвергали тщательной проверке. Сергей Хрущёв писал, что страх перед Хрущёвым у Брежнева был очень велик:

– Хрущёва боялись. Поверженный, он казался опасным, все ждали от него чего-то неожиданного, каких-то непредсказуемых действий. Никто не хотел поверить, что он, смирившись со своей участью, ничего не собирается предпринимать.

Очень трудно было представить отца с его кипучей энергией пенсионером, не помышляющим о политической деятельности. Каждого посетителя рассматривали как возможного связника – вот Хрущёв установит контакт со сторонниками, вырвется из своего уединения и с триумфом въедет в Москву, как Бонапарт в Марсель!

В последние два-три года жизни Хрущёв изредка выбирался в театр и на выставки в Манеж, к нему время от времени приезжали гости. В 1970 году внучка Юля привезла к нему Владимира Высоцкого, который провёл на даче целый день.

Бывали у экс-главы государства и кинорежиссёр Роман Кармен и дочь покойного польского президента Болеслава Берута, и некоторые другие друзья и знакомые Никиты Сергеевича. А вот послу Югославии Велько Мичуновичу, главе венгерской компартии Яношу Кадару и вице-президенту США Никсону с Хрущёвым встретиться просто не дали. Последний даже приехал на городскую квартиру Хрущёва в Староконюшенный переулок, но Никита Сергеевич в это время «случайно» оказался вне Москвы.

Алексей Сальников, которого сразу после отставки Хрущёва перевели в резерв, в течение полугода был, что называется, «в тени». После этого его определили в личную охрану Косыгина. И, уже работая там, он получил от одного из сотрудников сообщение: «Никита Сергеевич хотел бы с вами встретиться».

Алексей Сальников вспоминает:
– Было это в 1969 году, примерно за два года до смерти Никиты Сергеевича. Естественно, мне пришлось доложить начальству о том, что я хотел бы посетить Хрущёва по его просьбе. Генерал, принимавший меня, сказал: «Встретиться, конечно, можно, но ты хорошенько подумай, нужно ли тебе это делать?» И многозначительно посмотрел на меня. Больше говорить ничего было не нужно…

Когда в 1968-м Хрущёва вызвали в ЦК КПСС, чтобы заставить его передать в ЦК готовившиеся тогда мемуары, тот, как вспоминал Сергей Хрущёв, высказал Кириленко, Пельше и компании всё, что о них думал:

– Вы можете силой запрятать меня в тюрьму или силой отобрать мои записи. Всё это вы сегодня можете со мной сделать, но я категорически протестую. Я живу под арестом, – заводился отец, – ваша охрана следит за каждым моим шагом: не охрана, а тюремщики.

Но, вспомнив о чём-то, с раздражением добавил:
– А то, опять же в нарушение Конституции, утыкали всю дачу подслушивающими устройствами. Сортир и тот не забыли. Тратите народные деньги на то, чтобы пердёж подслушивать…

Когда 11 сентября 1971 года Никита Сергеевич Хрущёв умер, руководство страны пыталось сделать всё для того, чтобы похороны прошли как можно незаметнее.

С утра в газетах планировалось сообщение о смерти, в 10 часов – прощание в ЦКБ, в 12 – похороны на Новодевичьем кладбище.

Само кладбище, обычно открытое для посетителей, закрывалось «на санитарный день». Был закрыт и ближайший к кладбищу вестибюль станции метро «Спортивная». Весь район был оцеплен милицией и внутренними войсками.

Алексею Сальникову, несмотря на то, что он служил в элитном подразделении 9-го Управления КГБ, не удалось подойти близко к могиле и попрощаться с человеком, с которым он провёл 8 лет жизни:

– О похоронах Хрущёва многое уже рассказывали. Участие в них сотрудников нашего управления не поощрялось. Прямого запрета не было, но никого туда не приглашали. И вообще, всё выглядело как-то странно. Когда я вышел из дальнего вестибюля метро «Спортивная», то увидел на прилегающих к кладбищу улицах и в переулках множество людей, которые просто стояли и ждали: пустят их к Новодевичьему кладбищу  или нет.

Мне удалось пройти на территорию кладбища, но подойти близко, чтобы проститься, не дали ни мне, ни другим нашим сотрудникам, которые, несмотря на негласный запрет, пришли, чтобы отдать своему бывшему хозяину последний долг.

Охрану несли сотрудники КГБ, ни одного из которых мы не знали и не видели ни до, ни после похорон. А показывать удостоверение «девятки» значило «засветиться». Да и не факт, что тебя пустили бы ближе. Хрущева боялись даже мертвого...

 

источник