Самое страшное утро...

С того черного для нашего народа дня, когда нацистская Германия напала на Советский Союз, прошёл 71 год. Большинство из тех людей, которые помнят, как началась Великая Отечественная война, тогда были еще детьми. Сегодня они делятся своими воспоминаниями об этом дне…

Война не была внезапной

Эдуард Агабеков, 86 лет: – В 1941 году мне было 16 лет. Известие о войне застало меня в Баку. О ее начале я узнал от друзей. Она не стала для меня неожиданностью. Ведь мы читали сводки и ожидали нечто подобное.

Я очень хотел пойти, я жаждал защищать родину, но мне было всего 16, а потому я стал воспитанником общевойскового пехотного училища. А после я был призван в авиационную школу, после которой работал механиком. Всю войну я им на фронте и проработал.

Дочка знала, что отец не вернется

– Мне всего 5 лет было, а помню как сейчас. Мы жили в Кушве, всех мужчин сразу стали призывать, и моего папу в том числе. Папа обнял маму, они оба плакали, целовались…

Я помню, как обхватила его за сапоги кирзовые и кричала: “Папка, не уходи! Тебя там убьют, убьют!” Когда он сел в поезд, мама взяла меня на руки, мы с ней обе рыдали, она сквозь слезы шептала: “Помаши папе…” Какое там, я так рыдала, пошевелить рукой не могла. Больше мы его не видели, нашего кормильца.

Это фото сделано незадолго до войны. Дина Белых в белом бантике сидит на коленях у мамы. Дина Николаевна Белых видела своего отца в последний раз 70 лет назад, 22 июня 1941 года

По ночам ждали повестки

Лидия Шаблова, 85 лет: – Мы драли дранку во дворе, чтобы покрыть крышу. Окно кухни было открыто, и мы услышали, как по радио объявили, что началась война.

Отец замер. У него опустились руки: “Крышу, видимо, уже не доделаем...” С этого дня мы каждую ночь ждали повестки. Отца забрали в октябре.

В июне 41-го Лидии Шаблова было 15 лет

22 июня в лагере устроили костер

О том, что на Советский Союз напала Германия, Мария Макаровна Карлашова узнала только через сутки после начала войны.

– Мы были на Дальнем Востоке. В это время я была вожатой в пионерском лагере, – вспоминает Мария Макаровна. – Был костер. Кончалась первая смена. Утром нас начальник лагеря поднял и сообщил, что началась война.

Жизнь перестраивалась на военный лад быстро. Копали укрепления, занимались подготовкой. Мы ждали, что начнется война с Китаем или с Японией. А у нас приграничная полоса – 60 км от границы. Но детей – 400 человек – во вторую смену нам привезли. И в августе столько же детей приехало.

Последняя спокойная ночь

Клавдия Базилевич, 80 лет: – Когда по радио объявили о войне, мне стало плохо. Соседка сказала маме: “Посмотри на Клаву, она побледнела вся!” За ужином все молчали. Эта ночь стала последней, когда я спокойно спала, потому что назавтра нас стали бомбить.

Клаве Базилевич в 41-м было 10 лет

Появилось чувство некой настороженности

Дмитрия Савельева война настигла в Новокузнецке: – Мы собрались у столбов с громкоговорителями. Внимательно слушали речь Молотова. У многих возникло чувство некой настороженности.

После этого стали пустеть улицы, через некоторое время в магазинах исчезли продукты. Их не скупили – просто поставка сократилась...

Люди были не испуганы, а, скорее, сосредоточены, делали все, что им говорило правительство. Была такая мобилизация на труд. Работали беспрекословно, дисциплина ужесточилась. Учиться мы начинали поздно, заканчивали рано и все свободное время трудились на полях.

Мама прикрывала своим телом

В июне 41-го 16-летняя Алевтина Котик жила с родителями и младшим братом в Литве.
– Бомбежка началась в четыре часа утра. Я проснулась от того, что ударилась головой о кровать – земля содрогалась от падающих бомб.

Я побежала к родителям. Папа сказал: «Война началась. Надо убираться отсюда!» Мы не знали с кем началась война, мы не думали об этом, было просто очень страшно. Папа был военный, а потому он смог вызвать для нас машину, которая довезла нас железнодорожного вокзала.

С собой взяли только одежду. Вся мебель и домашняя утварь остались. Сначала мы ехали на товарном поезде. Помню как мама прикрывала меня и братика своим телом, потом пересели в пассажирский поезд.

О том, что война с Германией узнали где-то часов в 12 дня от встречных людей. У города Шауляй мы увидели большое количество раненых, носилки, медиков. Наш путь лежал в Молдавскую СССР, где мы и основались до приезда в Москву.

А первый день войны стал последним, когда мы видели папу живым. Он погиб на фронте.

Все были уверены в победе

Десятилетнюю Нинель Карпову война застала в Харовске – райцентре Вологодской области:

– Сообщение о начале войны мы слушали из репродуктора на Доме обороны. Там толпилось много людей.

Я не расстроилась, наоборот загордилась: мой отец будет защищать Родину. Ведь он у меня был военный. К тому же, они с мамой подали рапорт, чтобы их взяли на фронт (мама была медиком). Поэтому я должна была на зиму остаться учиться у бабушки с дедушкой, чему была очень рада. Но маму не взяли, а папу назначили начальником военного училища по подготовке младших офицеров.

Вообще, люди не испугались. Да, женщины, конечно, расстроились, плакали. Но паники не было. Все были уверены, что мы быстро победим немцев. Мужчины говорили: “Да немцы от нас драпать будут!”

Нинель Карпова

По селу ползли слухи, что война будет долгой

Когда началась война, 17-летний Зуфар Гильманов был старшим мужчиной в семье – его отец умер молодым.

– Я жил в деревне Бекеево, которая находится в Башкортостане. Радио у нас дома не было, а потому о начале войны я узнал у лавки (центрального магазина), куда позвали всех сельчан.

После слов диктора все были в шоке, новость была очень неожиданной. Началась паника. Почти все побежали в магазин – запасаться спичками, солью. Начались разговоры о том кого заберут, кого не заберут на войну.

Люди боялись, потому что по деревне очень быстро распространились слухи о том, что война будет долгой. В итоге почти всех забрали на войну.

Я боялся, что меня тоже заберут. Переживал не за себя, а за двух братишек и сестренок. Мы остались сиротами – я был самым старшим. Надо было кормить семью. В итоге меня инвалида со сломанной рукой не забрали. Всю войну проработал учетчиком.