Азартные картинки

"Однажды играли в карты у конногвардейца Нарумова", - так обманчиво просто начинается одно из самых глубоких и драматических по накалу страстей произведений А.С. Пушкина - повесть "Пиковая дама".  В семи коротких главах гений поэта смог охватить и исследовать все: и тему быстрого обогащения, и философию игры, и психологию героев… Но единственное, чего мы не находим здесь - какими картами играли пушкинские персонажи в азартный штосс. Теми ли привычными для нас нарядными картонками с изображением в стиле "а-ля рюс" румяных валетов, томных дам и респектабельных королей? …

Чтобы прояснить этот вопрос, было бы любопытно обратиться к истории игральных карт как к древнему, неумирающему элементу культуры, одной из форм досуга и, что греха таить, "наиприятнейшего занятия на свете", по словам одного из героев А.П. Чехова. Тем более что мир карточных игр всегда был тесно связан с миром денег. Как бравый валет со своей клетчатой рубашкой…

Изобретение этого развлечения, неиссякаемого источника радостей и печалей, приписывается и хитроумным египтянам, и фаталистам-индийцам, и жизнерадостным грекам в лице Паламеда. Однако при раскопках если и находили "инструментарий" азартных игр, то в основном в виде костей-кубов шестигранной формы.

Принято считать, что первые карты появились позднее, в XII веке в Китае. Мастера по части заполнения своего досуга, придворные аристократы, обнаружили в рисовании маленьких картинок с аллегорическими знаками животных, птиц и растений сначала эстетическую забаву. Потом --удобный способ передачи тайной информации в деле дворцовых и любовных интриг. А позднее - возможность рискованных игр с всесильным Фатумом.

Как раз в это время Европа стала осуществлять крупные военные экспедиции на Восток - крестовые походы (1096-1270), причем впервые европейцы открывали для себя новую и уже высоко развитую культуру. Возвращаясь домой, крестоносцы не забывали прихватывать с собой поразившую их экзотику: легкий фарфор, тончайший шелк, расписные веера и, разумеется, очаровательные миниатюры на плотной рисовой бумаге для фокусов и гаданий.

Однако прошло еще немало времени, пока карточные игры не стали распространенным явлением. Во всяком случае, первое упоминание в хрониках о сарацинской игре "наиб" (араб. "naib" - карты) относится ужу к последней четверти XIV столетия. Характерно, что в полном соответствии с арабским звучанием слово "карты" по-итальянски "naibi"; по-испански "naipes"; по-португальски "naipe" (связано это было с оживленной торговлей с арабскими странами и тесным контактом с тамошними купцами, известными своей страстью расплачиваться за товар "по воле случая", т.е. по принципу незабвенного Ноздрева).

В других же европейских странах твердо установилось иное однокоренное слово: во Франции - "carte", в Германии - "Karten, SpielKarten", в Дании - "Kort, SpelKort", В Голландии - "Kaarten, SpeelKarten", в Англии - "card".

В конце XIV - начале XV века карты изготавливались непосредственно художником и по индивидуальному заказу. Естественно, его производительность была невысока, и только с изобретением гравюры печатание карт принимает широкие масштабы.

Одновременно складываются три основных типа игральных карт: итальянские, французские и немецкие. Все они имели различия как в мастях, так и в самих фигурах.
Итальянский тип карт возник вместе с изобретением игры "тарок". Эти карты, выполненные как гравюры на меди, были весьма своеобразными.

В нормальном, или "венецианском", тароке колода состояла из 78 карт, масти делились на чаши, динарии, мечи и палицы. Каждая масть заключала в себе 14 карт: король, королева, рыцарь, валет, очковые карты от десятки до шестерки, туз мечей, очковые карты от пятерки до двойки.

Остальные карты в количестве 21, начиная от Фигляра и кончая картой, называвшейся Свет, являлись козырями, или Триумфами. Наконец, была еще одна карта, носившая название Дурак (кстати, прообраз будущего Джокера). Во Флоренции же выпускались карты в количестве 98 штук, где к обычным Триумфам были добавлены грации, стихии и 12 созвездий.

Карты итальянского типа в конце XIV века появляются во Франции, а уже при Карле VII (1403-1461) появляются карты с собственными национальными мастями: сердце, серп Луны, трилистник и пика. А в конце XV столетия во французских картах окончательно устанавливается тот тип мастей, который употребляется до сих пор: черви (coeur), бубны (carreau), трефы (trefle) и пики (pique).

Начиная с этого времени французские карты приобретают устойчивый тип, для которого характерны такие фигуры: Давид - король пик, Александр - король треф, Цезарь - король бубен, Карл - король червей, Паллада - дама пик, Аргина - дама треф, Рашель - дама бубен, Юдифь - дама червей, Гектор - валет бубен, Ожье - валет пик, Ланцелот - валет треф и Лагир - валет червей. Это тип карт дошел до Французской революции 1789-1894 гг.

Новое республиканское правительство поручает не кому-нибудь, а самому прославленному в это время живописцу Ж.Л. Давиду (автору известной картины "Смерть Марата) создать новые рисунки карт. Вместо королей Давид изобразил гениев войны, торговли, мира и искусств, дам заменил аллегориями свободы вероисповеданий, печати, брака и промыслов, а вместо валетов нарисовал фигуры-символы равенства состояний, прав, обязанностей и рас.

Именно во Франции первоначально появились формы четырех мастей: листья плюща, желуди, бубенчики, сердца. Весьма правдоподобно предположение, что французские масти являются символами рыцарского обихода: пика - копье, трефа - меч, бубна - герб или орифламма (знамя, штандарт), черви - щит.

Немецкие от двух предыдущих типов отличались тем, что в них отсутствовала дата, но зато существовало два валета: Обер и Унтер.

Необходимо также сказать о том, что на протяжении многих веков карты были "одноголовыми", т.е. фигуры на них изображались в полный рост. Первые карты, не имеющие "верха" и "низа", "двухголовые", выпустила Италия в конце XVII века.

В это время эти карты большого распространения не получили. Затем подобная попытка была сделана в Бельгии, а в начале XIX века такие карты стала выпускать Франция.

Помимо этих основных типов карт в различных европейских странах выпускались так называемые "тематические" карты. Существовали "педагогические" колоды, обучавшие игроков географии, истории или грамматике. Пользовались успехом карты-иллюстрации к драмам Шекспира, Шиллера, Мольера. В "игрушках для взрослых" нашли отображение геральдика, хиромантия и даже мода. Например, в середине прошлого века во Франции печатались карты, на которых одежда королей, дам и валетов представляла собой новейшие модели сезона…

В России карты появились в начале XVII столетия. Крупнейший русский критик и историк искусства В.В. Стасов считал, что карты попали к славянским народам от немцев, не отрицая, однако, что роль главной посредницы в этом деле сыграла Польша. Но каким бы путем ни попали игральные карты в Малороссию или Московию, распространились они чрезвычайно быстро.

Из законодательных памятников впервые упоминает о картах и их бесспорной вредности для общества Уложение 1649 года. Более века карточные игры преследовались в России законом, а пойманные на горячем игроки подвергались различным наказаниям, пока в 1761 году не последовало установление о разделении игр на запрещенные - азартные и разрешенные - коммерческие.

Jean Louis Ernest MeissonierThe Card Players 1872

Царь Алексей Михайлович, второй самодержец из династии Романовых, правил Россией более 30 лет, с 1645 по 1676 год. Получивший в истории прозвание царя Тишайшего, Алексей Михайлович был в жизни активным политиком и администратором, принимал участие в военных походах и дипломатических переговорах, лично читал челобитные и редактировал государственные указы.

Сам Алексей Михайлович познакомился с игральными картами ещё будучи ребёнком. В 1635 году для царской семьи были куплены на московском торгу игральные молотковые карты (молотковыми назывались карты первого разбора от первых гравированных оттисков, то есть лучшие по качеству печати). Видимо, это была не единственная покупка игральных карт для развлечения царских детей.

Сохранилась подробнейшая опись имущества подмосковного Коломенского дворца – любимейшего места отдыха и развлечений Алексея Михайловича. В этой описи указаны среди прочих игорных принадлежностей также «две дюжины и семь игор карт гнилых». Словом «игра» в те времена называлась колода карт.

Карточная игра, находившая радушный приём в боярских домах и дворцовых палатах, безусловно запрещалась для простого народа. В 1648 году, вскоре после воцарения Алексея Михайловича, последовал царский указ, направленный на искоренение вредных обычаев и верований, всё ещё державшихся в среде городского и особенно сельского населения. В указе подробно перечислялись многочисленные прегрешения, требовавшие немедленного искоренения:

«...Сходятся многие люди мужсково и женсково полу по зорям, и в ночи чародействуют, с солничнаго всхода перваго дни луны смотрят, и в громное громление (в грозу) на реках и озерах куплются, чают себе от этого здравья, и с серебра умываются, и медведи водят, и с собаки пляшут, зернью (костями) и карты, и шахматы, и лодыгами играют, и безчинное скакание и плесание, и поют бесовские песни; и на Святой недели жонки и девки на досках скачут (на качелях), а об Рождестве Христове и до Богоявленьева дни сходятся мужсково и женсково полу многие люди в бесовское сонмище по дьяволской прелести, многое бесовское действо играют во всякий бесовския игры…».

Надо отметить, что наряду с азартной карточной игрой под запрет попадали и такие совершенно невинные забавы, как катание на качелях!

Указ 1648 года вводил целый комплекс мер по борьбе с карточной игрой и прочими «неустройностями». Его предписывалось «многожды» зачитывать по торгам, списки с него «слово в слово» рассылались в наиболее крупные сёла и волости, дабы «сей наш крепкий заказ ведом был всем людям» и никто не смог бы потом отговориться его незнанием.

Скоморошьи одежды, хари и маски, музыкальные инструменты, шахматные доски и колоды карт предписывалось отбирать и жечь, а в отношении людей, замеченных в нарушении указа, воеводам велелось «где такое безчиние объявится, или кто на кого такое безчиние скажут, и вы б тех велели бить батоги; а которые люди от такова бесчиния не отстанут, а вымут такие богомерские картные игры и другие, и вы б тех ослушников велели бить батоги; а которые люди от того не отстанут, а объявятся в такой вине в третие и в четвертые, и тех, по нашему указу, велено ссылать в Украйные (т.е. пограничные) городы за опалу».

Да и самим воеводам, дабы они не манкировали с выполнением указа, делалось строгое внушение: «А только ты по сему нашему указу делать не станешь, и тебе быть от нас (царя Алексея Михайловича) в великой опале»

Jan Steen Argument over a card game

Надо полагать, что первоначально указ выполнялся со всей присущей ему жесткостью, и не одному картёжнику ободрали плетьми или палками спину на торгу. Но согласно поговорке «жестокость законов на Руси смягчается возможностью их неисполнения», действие этого указа постепенно сошло на нет – в основном из-за физической невозможности его исполнения.

Очередной и весьма ощутимый удар по игральным картам был нанесён в следующем, 1649 году. Составители знаменитого «Уложения» царя Алексея Михайловича отнесли карточную игру и её последствия к преступлениям сугубой уголовщины, жестоко караемым увечьем и смертью. В издании «Уложения» 1649 относящаяся к «картной игре» статья помещена в главе «о разбойных и татиных делах».

«А которые воры, – сказано в этой статье, – на Москве и в городах воруют, карты и зернью играют, и, проигрывая, воруют, ходя по улицам, людей режут, шапки срывают и грабят…», то таким следовало, после допроса с пыткой, «чинити указ (приговор) тот же, что писано выше о татех (разбойниках), то есть сажать в тюрьму, конфисковывать имущество, бить кнутом, урезывать уши (в последующем издании «Уложения» – пальцы и руки) и смертью казнить».

Отнесение карточной игры к составу серьёзного преступления оказало большое влияние на торговлю игральными картами. Сохранившиеся таможенные книги показывают, что после 1649 года привоз карт, например, в Великий Устюг, сократился вдвое против прежних лет, а после 1652 года вообще прекратился. Но прекратилась ли картёжная игра?

В 1653 году из пригорода Москвы, Коломны, от головы местного кружечного двора (царского водочного склада) Микифора Прохорова с товарищами поступила царю великая слёзная жалоба на «солдацкого строю служилых людей» и их «маюра» (майора) на помеху продаже казённого вина, самовольство и насилие.

«Да солдаты же, – говорилось в этой жалобе, – во все дни собираются на государеве Коломенском кружечном дворе, в избах, и играют зернью и карты, и о том он, Микифор Прохоров с товарищи, не в одно время маеру извещали, чтобы он их от того унял, а маер их не унимает; а как они учнут их с государева кружечного двора сбивать, чтоб зернью и карты не играли, и они их, Микифора с товарищи, бранят и хотят бить, с кружечного двора нейдут, чинятся сильны».

Запрещенная «Уложением» карточная игра производилась нагло и публично, да ещё и солдатами – слугами государевыми! В Москве к жалобе Микифора Прохорова отнеслись серьёзно, было наряжено целое следствие, сведения о результатах которого, к сожалению, не сохранились.

Побочным результатом расследования стало правило, по которому служилые люди разных чинов, казаки, стрельцы, пушкари и прочие, поступая на царскую службу, стали давать по себе поручные записи, в которых писали, что они не будут воровать, не будут играть зернью и картами, не пропьют и не проиграют своей служилой рухляди и оружия.

Специальными именными царскими указами 1668 и 1670 был введён особый режим в Кремле: людям различных чинов – от стольника и ниже – было строжайше запрещено въезжать в Кремль на лошадях, играть в азартные игры во время выходов государя в соборные церкви, при появлении царя предписывалось стоять без шапок «мирно и немятежно».

Значительные государственные расходы на ведение военных действий требовали постоянного поиска новых источников доходов. Сохранился любопытный документ, относящийся к концу царствования Алексея Михайловича и свидетельствующий, что в среде московской администрации, вероятно, убедившейся в неискоренимости карточной игры, возникла счастливая мысль обратить её в источник государственного дохода. Московское правительство и ранее неоднократно так остроумно поступало, сменив жестокое преследование употребления водки и табака на монопольную казённую торговлю этими товарами, к вящему приращению казны.

Упомянутый документ является грамотой, данной в Сибирь туринскому воеводе Алексею Беклемишеву в 1675 году. Оказывалось, что из Тобольска в Москву перед тем «писали воевода Пётр Годунов да дъяк Михайло Постников, что они (неизвестно на каком основании) отдали в Тобольске зернь и карты на откуп», иначе говоря, разрешили за счёт казны и под её прикрытием открывать игорные дома. (Заметим в скобках, что вместе с картами предприимчивый воевода отдавал на откуп и «безмужних жён для блуда» – и все ведь для блага казны!)

Lucas van Leyden, The Card Players

Соблазнительной инициативе Годунова и Постникова захотели последовать и многие другие города «тобольского разряда». Из Верхотурья и Сургута воеводы писали, «чтоб им по тому же зернь и карты отданы были на откуп». На эти простодушные писания великий государь указал: в Тобольске и прочих городах «зернь и карты отставить и откуп с зерни и карт из оклада выложить».

Грамота предписывала сделать то же и воеводе туринского острога, Беклемишеву, даже и в том случае, если бы он по примеру Тобольска и по «отпискам» Годунова зернь и карты уже отдал на откуп. Зная нравы местных управителей, легко находивших лазейки в указах, царская грамота особенно указывала: самого «откупщика, будет он вдруг прислан из Тобольска, а не туринский жилец, и его из Туринска выслать, а впредь заказ учинить крепкий».

Преследование карточной игры сводилось не только к запретительным указам. В 1672 году по приказанию Алексея Михайловича лютеранский пастор Иоган Готфрид Грегори устроил в Преображенском новую театральную храмину, и в ноябре перед царем было дано первое представление – комедия «Артксерово действо». Вслед за этим последовали новые постановки комедийного и нравоучительно характера. Известность приобрела пиеса «История или действие евангельския притчи о блудном сыне», сочиненная Симеоном Полоцким.

Постановка эта замечательна тем, что к ней была издана своего рода театральная «программка», в которой на рисунках были показаны сцены из действия, сопровождавшиеся пояснениями. По сюжету блудный сын, получив из рук отца часть имения, уходит из дома и начинает разгульную жизнь. Он нанимает множество слуг, играет в зернь и карты, вяжется с любовницами и, наконец, проматывает всё своё имение.

На одной из картинок этой «программки» блудный сын показан играющим за столом в карты и зернь в окружении игроков. Это – самое раннее изображение карточной игры в России.

После смерти Алексея Михайловича в 1676 году гонения против картёжников значительно смягчились. В царских указах, рассылавшихся на места, уже не было прежних застращиваний игроков увечьями и казнями за самый факт карточной игры; вся угроза ограничивается неопределённым выражением – «заказ чинить крепкой». Ввоз игральных карт в Россию возобновился и даже существенно увеличился, только в Великий Устюг в 1676-1680 годах их завезли 17136 колод.

Лукас-ван Лейден. Игра в карты

Вскоре после разрешения карточных игр в России возникает собственное производство игральных карт. Уже в 1765 году правительства Екатерины II установило налог как на привозные игральные карты, так и на карты отечественного производства, причем пошлина на заграничные карты была в два раза выше.

Печатание игральных карт в России было отдано на откуп, т.е. находилось в частных руках и приносило откупщикам, продававшим в год в среднем около одного миллиона колод, приличные доходы. Деньги же, полученные в результате налогов, поступали в пользу Воспитательных домов.

И вот на землях родового поместья князей Вяземских (П.А. Вяземский - один из потомков этого древнего рода - был близким другом А.С. Пушкина), у села Александрово под Петербургом, аббат Оссовский, получив от правительства денежную помощь, построил в 1798 году корпуса Александровской мануфактуры, ставшей в начале XIX века одним из крупнейших предприятий России.

После года работы мануфактура перешла в казну и была подарена Павлом I Воспитательному дому. В 1817 году управляющий мануфактурой А.Я. Вильсон предложил Опекунскому Совету открыть при мануфактуре карточную фабрику. Была составлена записка, которую 12 октября 1817 года утвердил Александр I.

Правительство собиралось получить громадную прибыль, т.к. фабрика с монопольным правом производства карт устраняла всякую конкуренцию со стороны. Решение не давать откупов, срок которых истекал в 1819 году, и запрет на ввоз карт из-за границы предоставляли казне возможность назначить за карты любую продажную цену.
В 1819 году фабрика выпустила свою первую продукцию. За этот год было изготовлено 240 тысяч колод, которые стали продаваться по всей Российской империи (в 1820 году выпуск карт возрос до 1380 тысяч колод).

Вернемся же к нашему вопросу о картах пушкинской эпохи ("Пиковая Дама" была написана в 1833 году). В это время и вплоть до 1860 года на оборотной стороне карт имелось изображение пеликана, кормящего двоих детей мясом собственного сердца.

Этот аллегорический знак пояснялся надписью: "Себя не жалея, питает птенцов". Становится понятной ироническая фраза одного из героев рассказа Н.С. Лескова "Интересные мужчины": "Чтобы не заскучать - сели под вечерний звон "резаться", или, как говорится, "трудиться для пользы императорского воспитательного дома". А польза была.

В 1835 году дюжина колод обходилась в 12 рублей, а продавалась за 24. К середине 50-х годов карт производилось в три раза больше, чем выпускали откупщики в 1818 году, прибыль же возросла в 4,5 раза и составляла 500 тысяч рублей в год.

Игроки в карты, 1594 г. Караваджо

Интересующие нас карты этого времени имели характер народных лубочных картинок (художники-профессионалы к деятельности фабрики еще не привлекались). Они изображали смешных немецких рыцарей на конях, размером с пони, и большеголовых неуклюжих дам.

Например, пиковая дама при своем желании не могла испугать игрока до сумасшествия, как это произошло с впечатлительным Германном. Но тем очевиднее проясняется гениальный замысел Пушкина, построившего интригу повести на внешнем несоответствии забавных карточных персонажей с их скрытой роковой ролью.

Знакомые нам сегодня изящные рисунки карт без верха и низа родились благодаря таланту академика живописи А.И. Шарлеманя. В 1860 году ассортимент фабрики невероятно расширился: стали производиться карты уменьшенных размеров, пасьянсные, дорожные, детские, учебные и гадальные. Но чем интенсивнее развивалось производство, тем "архаичнее" выглядели рисунки на картах во вкусе народного примитива.

Игральные карты дорожные. 1870-е По оригиналам А.И.Шарлеманя Петербург.

Будучи историческим живописцем и баталистом, А.И. Шарлемань пробует себя в разных областях искусства. Он делает иллюстрации к произведениям А.С. Пушкина и других известных писателей, выполняет эскизы для Императорского Фарфорового завода и помимо этого создает оригиналы для игральных карт.

Заслуга художника состоит в том, что ему, талантливому рисовальщику и знатоку истории, удалось найти верный тон в решении образного строя всех карт. Благодаря ему игральные карты стали отличаться своеобразным стилем и целостностью образов-символов.

Продукция фабрики с успехом демонстрировалась на Всемирных промышленных выставках в Париже в 1867 и 1878 годах. В 1893 году игральные карты с рисунками Шарлеманя были представлены на Всемирной выставке в Чикаго и получили бронзовую медаль и почетный диплом.

Созданные новые эскизы карт не имели собственного названия и не назывались Атласными. Само понятие «атласные» в середине 19 века относилось не к рисунку или особому стилю карт, а к технологии их изготовления. Самим словом атлас назвали тогда, да и сейчас называют особый сорт гладкой, глянцевитой, блестящей шелковой ткани.

Бумага, из которой тогда изготовляли карты, была шероховата, с пятнами и разводами, плохо проклеена, нередко имела разную толщину в листе. Для придания картам улучшенного вида бумага, на которой они печатались, предварительно натиралась тальком на специальных талечных машинах, работа на которых была чрезвычайно вредна для здоровья.

Карты, изготовленные на атласной бумаге, не боялись влаги, при тасовании хорошо скользили и стоили дороже. В 1855 году дюжина колод атласных карт стоила 5 рублей 40 копеек, наравне с золотообрезными картами, изготовлявшимися вручную для императорского двора.

Рисунки Шарлеманя использовались при изготовлении атласных карт, карт первого и второго сорта, а также карт «Экстра» уже в 30-х годах 20 века. Постепенно вся карточная продукция стала изготавливаться на атласной бумаге, и собственное название Атласные прочно закрепилось за картами Шарлеманя. В «Прейс-Куранте розничных цен на 1935 год» Государственной Карточной Монополии, находившейся в ведении Народного Комиссариата финансов, колода карт «Атласные» в 52-53 карты стоила 6 рублей.

Интересный вопрос – а кто был прообразом карточных персонажей? Русские карточные фигуры анонимны, но французские карты, послужившие основой для работы Шарлеманя, имеют свои точные имена, которые писались и до сих пор пишутся прямо на картах.

Карл Великий, король франков, возглавлял червовую масть; пастух, певец и древнееврейский царь Давид – пиковую; Юлию Цезарю и Александру Македонскому были отданы бубновая и трефовая масти. Дамой червей стала героиня библейской легенды Юдифь, а особо знаменитой в России пиковой дамой – греческая богиня мудрости и войны Афина Паллада.

Бубновая масть традиционно ассоциировалась с богатством, сам символ бубновой масти, который мы привыкли видеть в виде ромба, до сих пор называется «diamond» – алмаз. В 16 веке даме бубен придали черты Рахили, героине библейской легенды о жизни Иакова. По легенде, она была женщиной жадной, что вполне соответствовало ее новому карточному положению.

Образ дамы треф стал собирательным. Ее стали изображать в виде, говоря современным языком, секс-бомбы, к которой намертво пристало прозвище Аргина, царственная. Это словцо стало столь популярным, что все королевы, а также фаворитки и любовницы французских королей за глаза назывались этим именем.

В образе валетов вошли в историю Этьен де Виньель, рыцарь времен Карла VII (черви), благородный Ожье Датский (пики), один из рыцарей Круглого стола Гектор де Маре (бубны) и наконец сам сэр Ланселот, старший рыцарь Круглого стола (трефы).

Во времена императрицы Елизаветы Петровны и русские игроки называли карты по именам. Поэт В.И.Майков в поэме «Игрок ломбера» смело бросает на стол Огиера – валета пик.