В Тихом океане под власть немецких кайзеров попали современная Папуа-Новая Гвинея, большая часть Самоа, Науру, Марианские (кроме Гуама), Каролинские и частично Соломоновы и Маршалловы острова в Океании общей площадью до 240 тысяч квадратных километров. История их обретения и потери также может быть примечательной.
Немцы, туземцы и кокосы
Первые немцы попали в Океанию в XVIII веке. В частности, первые записки о посещении тихоокеанских островов оставил исследователь Иоханн Форстер, который вместе со своим сыном Георгом участвовал в плавании англичанина Джеймса Кука в 1772 году в Тихом океане. Как писал историк Симон Хабербергер на основании дневников исследователя, «их глазам предстали люди, не знавшие металла, не использовавшие никаких инструментов, и ходившие нагими, что было для европейцев самым удивительным».
Что еще удивило европейцев – островные сообщества в большинстве своем были не иерархическими. Представления островитян о собственности, праве, браке также не укладывались в картину мира тогдашних белых людей. Тем не менее, Форстер назвал эти сообщества «коммунами счастливых людей», а Таити он счел «самым лучшим уголком земного шара». Тем не менее, жители островов не всегда были такими безобидными. Напомним, сам Джеймс Кук был убит во время своего третьего плавания в Океанию в 1779 году, когда он достиг Гавайских островов.
Но несмотря на это, в конце XVIII – начале XIX веков немецкие авантюристы и торговцы начинают проникать на тихоокеанские острова. Основу планомерной немецкой колонизации этих удаленных от тогда еще не существовавшей в едином виде Германии заложил торговый дом Йохана Годфроя (Johann Cesar Godeffroy). В 1855 году этот торговый дом открывает свой первый филиал на Самоа, затем на Таити и других островах Тихого океана. Всего этот дом основал 45 торговых станций на островах (Соломоновы острова, острова Архипелага Бисмарка, Тонга, Маршалловы острова).
Немецкие торговцы, конечно, не были первыми постоянными белыми поселенцами на Самоа – за 20 лет до них там обосновались английские миссионеры из Лондонского миссионерского сообщества. Вслед за ними на острова хлынул всякий сброд – матросы-дезертиры, авантюристы, преступники, бежавшие из Европы. Нравы этого общества, похожие на пародирующие жизнь Дикого Запада фильмы, описывал управляющий филиалом дома Годфроя на Самоа Август Уншельм:
«Никаких законов вообще не существовало. Процветало настоящее «кулачное право», часто возникали перестрелки. Попойки, драки были явлением настолько обыденным, что на них никто не обращал внимания. Правда, потом часть поселенцев создала что-то вроде трибунала, который судил особо провинившихся».
При этом жизнь самих самоанцев проходила мимо небольшой и буйной европейской колонии. На Самоа царила политическая раздробленность и как ее следствие – ожесточенные внутренние войны. Главы местных кланов конкурировали друг с другом, а главный конфликт на острове шел между двумя т.н. «царскими династиями», каждая из которых требовала первенства. Попытки европейцев вмешаться в этот конфликт, заняв позицию одной из сторон, никакого результата не дали.
Тем временем дела фирмы Годфроя шли достаточно неплохо. Колонизаторы заложили на Самоа, которое стало их штаб-квартирой в Океании, первые плантации кокосовых пальм, и начали вывозить в Европу копру и масло. Только в 1870 году столицу Самоа – Апию, посетило 34 немецких торговых судна. Сам Иоханн Годфрой занимался не только колониальной торговлей – он финансировал научные экспедиции, а в Гамбурге он основал Музей этнологии, где были представлены экспонаты из Океании.
Но все это великолепие частного предпринимательства закончилось одним махом в 1878 году – оказалось, что «эффективные менеджеры» торгового дома всю прибыль, полученную от колониальной торговли, вложили в рискованные проекты и активы, которые, естественно, никакого «выхлопа» не дали. Богатейшая торговая фирма Океании оказалась под угрозой банкротства. Выкупить ее активы взялся английский банк Baring. Попытки Второго Рейха целиком спасти торговый дом Годфроя через государственные гарантии, что предпринял тогдашний канцлер Отто фон Бисмарк, потерпели неудачу – рейхстаг заблокировал такую инициативу. Тем не менее, значительная часть плантаций и торговых станций Годфроя отошла затем «Германскому торговому и плантационному сообществу».
В 80-х годах XIX века правящие круги Германии окончательно убедились в том, что настала пора водружать имперский флаг на еще незанятых другими империалистическими хищниками территориях Океании. В 1882 году в Германии создается «Компания Новой Гвинеи» с прицелом освоения «пустующей» северо-восточной части острова Новая Гвинея (его западная часть находилась под протекторатом Нидерландов, на юго-восточную часть претендовала Великобритания).
В 1884 году два военных корабля флота Второго Рейха – «Элизабета» и «Гиена», которые в апреле вышли из военной базы в Киле и в августе участвовали в торжественном поднятии германского флага на побережье Юго-Западной Африки (современная Намибия), прибыли к островам архипелага Новая Британия, находившегося восточнее Новой Гвинеи. Эти корабли подняли флаги над островами архипелага и прибыли к северному побережью Новой Гвинеи. Там уже несколько лет орудовал германский проходимец, авантюрист и ученый (ему удавалось сочетать все эти качества) Отто Финш, который, как и его коллега в Восточной Африке – Карл Петерс, подписывал с местными вождями в прибрежных регионах договоры «купли-продажи» земель. Это давало затем возможность Второму Рейху легально взять под свою «защиту» еще не знавших о таком «счастье» местных аборигенов.
В 1884 году Германия объявила северо-восточную часть Новой Гвинеи и весь архипелаг Новая Британия (его переименовали в архипелаг Бисмарка) подзащитными территориями. Но на этом немцы не остановились. В 1899 году Германия за 16,75 миллионов марок приобрела у Испании Каролинские и Марианские острова вместе с Палау. Однако конфликт из-за Самоа и отчасти Новой Гвинеи с США и Великобританией длился почти 15 лет – западные державы никак не могли поделить тихоокеанские территории.
В том же году на Самоа высадились солдаты морской пехоты и моряки Германии – германский генеральный консул Отто Штюбель планировал таким образом защитить интересы немцев на островах Самоа, где им уже принадлежали плантации. Однако ни США, ни Великобритания изначально не признали суверенитет Второго Рейха над Самоа. Но действовать они решили опосредованно. В 1887 году прямолинейные немцы вмешались в конфликт среди туземцев на Самоа, попытавшись утвердить верховным правителем острова своего ставленника – Тупуа Тамасесе. Это привело к настоящей бойне среди аборигенов. Разъяренная толпа умудрилась даже сжечь особняк немецкого генерального консула.
Великобритания и США приняли сторону «царька» Матаафа, выступившего против немцев и Тамасесе. К 1889 году ситуация настолько накалилась, что в бухту Апии, столицы Самоа прибыло 7 боевых кораблей США, Великобритании и Германии. Как решить вопрос о принадлежности Самоа без кровопролития, было не ясно. Германские и американские матросы на берегу устраивали масштабные кулачные бои и оставалось лишь ждать момента, когда раздастся первый выстрел.
Тем не менее, колониальной войны не случилось – в дело вмешались силы природы. 15 марта 1889 года на Апию налетел мощный ураган, который сорвал с якорей военные корабли и бросил их на рифы. Две немецких канонерских лодки – «Адлер» и «Эбер» серьезно пострадали. При этом «Эбер» налетел на риф и моментально затонул – не удалось спастись ни одному человеку из числа 71 матроса и 6 офицеров. Шторм сильно потрепал и американские суда. В результате природной стихии погибло 93 немца и 117 американцев.
Собственно, это и заставило стороны сесть за стол переговоров. В 1889 году Англия, США и Германия подписали соглашение по Самоа, которое затем было неоднократно уточнено. Согласно документу, Самоа оставалось монархией, правителем острова становился союзный англо-саксам царек Лаупепа (его немцы сослали с острова в 1887 году, теперь пришлось его вернуть), Германия получала под свой контроль два крупнейших острова архипелага Самоа – Уполу и Савайи, а США – гряду мелких островков к востоку от них. Англичане, которые отказались от притязаний на Самоа, получили ряд территорий в Африке, острова Тонга и часть Соломоновых островов. Окончательно все эти колониальные дрязги были урегулированы в 1900 году.
Таким образом, Самоа стало последней (официально) колонией Второго Рейха в Океании. К 1900 году владения Германии помимо островов Самоа охватывали также практически всю Микронезию с Марианскими островами (кроме Гуама, доставшегося США), острова Палау, Каролинские и Марианские острова, несколько островов из архипелага Соломоновых островов, всю Меланезию (архипелаг Бисмарка) и, конечно, восточную часть острова Новая Гвинея (современное государство Папуа-Новая Гвинея). Площадь колониальных захватов Рейха в Океании составила более 240 тысяч квадратных километров, на которых проживало оценочно до 450 тысяч человек.
Непосредственное управление и отношение немцев к аборигенам в Океании серьезно отличалось от реалий их африканских колоний, о которых мы рассказывали в предыдущих постах, посвященных колониализму Второго Рейха. Во-первых, Океания была настолько удалена от Европы, что местные губернаторы фактически правили подвластными территориями автономно. Во-вторых, отсутствие серьезного сопротивления со стороны местных племен имело и положительное следствие: в отличие от Африки, германской Океанией управляли гражданские чиновники, как правило, имевшие университетское образование, а не солдафоны. По этой причине численность солдат и полиции на островах была минимальной.
Также немаловажным было и то, что немцы считали самоанцев людьми не «низшей расы», а практически ровней европейцам, а их колония Самоа стала «образцово-показательной». Естественно, отношения с меланезийскими племенами были хуже (жившими на Новой Гвинее и островах архипелага Бисмарка), но до полноценных «зачисток», как в Восточной Африке, дело не доходило (хотя карательные экспедиции и здесь имели место). Впрочем, дружеское отношение к самоанцам (например, их нельзя было телесно наказывать) не помешало в 1910 году в рамках выставки зоопарка Гагенбека в Берлине продемонстрировать «самоанскую деревню» 
Хозяйственно-экономическое освоение островов Океании шло достаточно медленно, но поступательно. Частично причины этого уже названы выше – например, большая удаленность от Европы. Но свою роль также играл и не совсем дружественный европейцам климат – на германских островах в Океании было жарко и влажно, царила малярия, и смертность среди белых была величиной заметной. К примеру, самые «сухие» острова – Марианские и северная часть Маршалловых островов, имели до 2500 миллиметров осадков на квадратный метр в году, а самые влажные – Каролинские острова, обладали показателем в 6500 миллиметров осадков на квадратный метр в году. Для сравнения – усредненный показатель для Германии того времени составлял всего 700-850 миллиметров осадков. Влажность и жара приводили к разгулу насекомых, от которых европейцы спасались за москитными сетками на окнах своих домов.
Численность «белых» в германской Океании оставалась достаточно невысокой. В 1913 году, к примеру, на Самоа жило 379 немцев, а в Новой Гвинее – 549 человек (с учетом солдат, полиции и так далее).
В 1914 году колонии Германии в Океании дали казне Второго Рейха доход в 2,1 миллиона марок, но в тоже время потребовали расходов в размере 3,8 миллионов марок (по данным историка Гидо Кноппа). Естественно, это не означало, что частные владельцы плантаций и пароходных компаний терпели убытки. Поэтому тогдашние экономисты (как пишет историк Хорст Грюндер) все же считали, что у этих колоний есть неплохое будущее – они поставляли в Германию важные «колониальные» товары – кофе, копру, каучук, жемчуг, шкуры акул, кокосовое масло и кокосы, какао. На островах появились плантации цитрусовых, сахарного тростника, бананов. Первые данные геологоразведки показали, что в ряде мест (прежде всего, Новая Гвинея), есть залежи полезных ископаемых – меди, золота, природного газа.
Темп и характер жизни европейцев в Океании были подчинены местным условиям. Как правило, рабочий день чиновников начинался с утра, затем следовал обед и сиеста, после которой многие из них на рабочее место не возвращались, а ехали кататься на лошадях, принимали ванны, а вечером их ждал клуб и казино. Для немецких рабочих и мелких служащих действовал примерно такой же распорядок, за исключением того, что после сиесты они работали пару часов, а затем отправлялись в пивнушку (как на Самоа), куда вечерами подтягивались и матросы с причаливших кораблей. Иногда там вспыхивали пьяные драки, которые разнимали полицейские. Но в целом, немецкая колония на Самоа жила весело и даже с праздниками – особенно уютно справлялись Рождество и Пасха, как свидетельствуют очевидцы.
Особое место в колониальной жизни занимали отношения между белыми мужчинами-колонизаторами и местным женщинами. В Океании, как и в германской Африке, число белых женщин было мизерно, поэтому попавшие на райские острова немцы (да и другие европейцы, а также американцы), спокойно заводили себе местных любовниц. Подобные отношения на Самоа, к примеру, не сильно порицались аборигенами (хотя и не всегда вызывали бурный восторг).
К примеру, вот стандартная история. В 90-х годах на Самоа появился германский авантюрист, искатель золота и писатель Штефан фон Клотце, происходивший из старинного дворянского рода, состоящего в близких отношениях с домом Бисмарка. Фон Клотце колесил в свое время по Африке, пропадал в австралийском буше, а на Самоа тут же завел себе любовницу из числа аборигенок. Однако забрать ее с собой в Европу, где на подобные отношения смотрели косо, фон Клотце не рискнул и, несмотря на всю любовь, вынужден был ее оставить на Самоа.
Аналогичная ситуация была и у губернатора германской Новой Гвинеи Альберта Халя, который открыто жил с местной любовницей и имел от нее одного ребенка. Но это нисколько не помешало ему в 1903 году жениться на родовитой немке Луизе фон Секендорф-Абердар. Редкое исключение демонстрирует лишь случай Вильгельма Винклера, начальника метеорологической станции на острове Палау, который в 1915 году вернулся в Рейх со своей женой из числа местных аборигенок.
В конечном итоге, в начале XX века в германских колониях в Океании уже появилось несколько сотен «мишлинге» (метисов) от таких гражданских браков между европейцами и местными женщинами (официально запрет на «смешивание» с аборигенами в Океании появился в колониях Рейха лишь в 1912 году, но его часто обходили). Чтобы дать им образование и обеспечить нормальное детство, в колониальной столице Новой Гвинеи – Вунапопе, был создан специальный детский дом и школа-интернат, где детей учили немецкому и английскому языкам, математике, истории и так далее, что попадало в рамки среднего образования. Затем выросшие метисы становились рабочими, полицейскими, некоторые – чиновниками в колониальной администрации.
Благодаря росту их числа на германских островах большое развитие получил упрощенный немецкий язык – «UnserDeutsch» (Наш немецкий), который представлял из себя смесь немецкого с английским и вкраплениями местных слов. Его грамматика была чудовищна, но в целом получился довольно живой и смешной язык.
Королева Южных морей
Некоторым из метисов удавалось занять в колониях достаточно высокие в социальном смысле позиции. Так, долгое время душой и легендой светского общества германской Океании была «королева Эмма» – дочь самоанской принцессы Льеуту Талелатале Малиетоа и американского китобоя Джонаса Ко, Эмма Форсайт-Ко или, как ее еще называли, Эмма Колбе (по фамилии последнего мужа). У этой женщины была интересная и насыщенная жизнь.
Она родилась в 1850 году на острове Савайи (Самоа), где обосновался ее папаша. Прыткий американец, потерпевший незадолго до этого кораблекрушение, успел заключить на архипелаге 6 браков, в которых у него было 18 детей. Детство и юность Эмма провела в Сиднее и Сан-Франциско, где училась в католических школах. В 1868 году молодая и, по рассказам очевидцев, красивая Эмма появилась снова в Апие, столице Самоа. Ее появление произвело небольшой фурор среди начавшего тогда формироваться колониального общества – умная, образованная девушка с прекрасными данными оказалась не лишена предпринимательского дара. Она вышла замуж за американца Джеймса Форсайта, который спустя буквально год пропал без вести у берегов Китая в одном из торговых рейсов.
Эмма водила дружбу с коммерсантами, контрабандистами, и быстро сколотила, в том числе благодаря наследству и ряду афер, стартовый капитал. Через свои каналы Эмма прознала, что в ближайшем будущем Германия или Великобритания намерены взять под «свою защиту» архипелаг Новая Британия. В 1878 году она вместе со своим очередным мужем, австралийцем Томасом Фаррелом, предприняла длительное морское путешествие протяженностью в 3500 километров. Действовала она вполне в духе своего времени – прибывая на острова архипелага, она заключала с местными вождями дружеские договоры и покупала у них за копейки землю под плантации. К примеру, она практически целиком купила небольшой остров Миоку в архипелаге, где была отличная земля для сельского хозяйства.
Когда в 1884 году Рейх поднял над островами архипелага свое бело-красно-черное знамя, то полномочный представитель Германии Густав фон Оертцен удивленно писал в Берлин, что, оказывается, значительная часть плодородных земель этого архипелага уже принадлежит Эмме Форсайт-Ко. Эмма на этом неплохо заработала – стоимость ее земель существенно выросла после того, как архипелаг перешел под «защиту» Германии.
В 80-х годах XIX века Эмма окончательно перебралась жить на Новую Гвинею, где была формальная столица германской Океании, а рядом с резиденцией губернатора она выстроила прекрасный дворец. Как полагается, она также перетащила всю свою родню из Самоа в Новую Гвинею. Среди ее родственников оказался муж ее сестры, ботаник и ученый Ричард Паркинсон. Он оказался неплохим предпринимателем (у него был опыт работы представителем торгового дома Годфроя) и он еще более расширил владения «империи Эммы» – к 1889 году она непосредственно владела 10 тысячами гектаров плантаций, 6 крупными торговыми судами и несколькими десятками торговых факторий, разбросанных от Китая до Малайи.
На плантациях «королевы Эммы» вкалывало несколько тысяч местных работников и китайцев-кули, а также свыше 80 белых – европейцев и американцев, занимавших, как понятно, командные посты. По уровню богатства Эмма уступала в германской Океании тогда лишь двум крупным компаниям – «Компании Новой Гвинеи» (с государственным участием), и частному акционерному обществу «Германское торговое и плантационное сообщество» (наследник владений дома Годфроя).
Дом Эммы стал центром для всего светского колониального общества – здесь закатывались балы, «золотая» молодежь не вылезала из бассейна, а также проводились полузакрытые сексуальные оргии. Нравы в этом обществе царили более чем свободные. Историк Герман Гиери (Hermann Hiery), приводит в пример историю, которую рассказывал один германский чиновник, «женатый» на аборигенке (приводим дословно):
- Сижу я, значит, за виски и картами, и ко мне прибегает один из сыновей Эммы. Оказывается он меня искал, зашел в дом, не увидел меня, и трахнул мою жену. Ну, а я ему сказал, что в следующий раз будет очередь его жены. Мы посмеялись и ударили по рукам.
Сама Эмма была четыре раза замужем, ее последним мужем, с которым она прожила свыше 20 лет был молодой коммерсант Пауль Колбе из «Компании Новой Гвинеи». Правда, тогдашний губернатор германской Новой Гвинеи Георг Шмильце отказался регистрировать этот брак на основании того, что судьба прежнего мужа Эммы была неизвестной. Тем не менее, это не остановило предприимчивую самоанку – она обвенчалась с Колбе на одном из британских островов у пастора-методиста. Благодаря Колбе Эмме удалось постепенно отвыкнуть от алкоголя и уменьшить курение.
В 1909 году Эмма продала свою колониальную империю за внушительную по тем временам сумму в 1 миллион американских долларов, вложив их по большей части в недвижимость в Монте-Карло, куда и переехала жить (она также жила в Сиднее, Австралия). Во Франции умер от сердечной недостаточности ее муж и свой век Эмма, королева Южных морей, как ее называли в XIX веке в светском обществе германской Океании, доживала на Лазурном берегу (по другим данным – в бедности, в Бремене). В 1913 году она умерла, а ее прах был развеян по ветру на Новой Гвинее.
Самоанские страсти
Однако было бы неверным представлять себе жизнь колониального общества в Океании лишь как размеренную и не лишенную светских удовольствий. В действительности, там часто кипели нешуточные страсти, докатывавшиеся со скандалами до рейхстага и самого кайзера, которому с удивлением приходилось штудировать названия подвластных ему племен и мирить колониальных чиновников. В административном плане германская Океания подчинялась двум губернаторствам – на Самоа и в Новой Гвинее. В область ответственности последнего входила также Меланезия, Каролинские и Марианские острова, Палау, Науру и Маршалловы острова (о его истории мы подробнее расскажем в следующем посте).
До 1907 года, напомним, всеми германскими колониями управлял соответствующий департамент МИД Второго Рейха, но затем для этих целей было учреждено специальное профильное министерство – Reichskolonialamt. Управление колониями стало более «предметным» и в Берлине постепенно создалось профессиональное «сообщество» чиновников, которые хотя бы понимали, как надо управлять захваченными территориями. Это повлекло также и некоторые изменения для самих колоний – они теперь поощрялись к самоокупаемости. Кстати, до 1914 года лишь две германские колонии – Того в западной Африке (Togoland) и Самоа находились на самофинансировании (Самоа – аж с 1904 года).
На Самоа в первом десятилетии XX века разыгрались настоящие политические баталии. Губернатором Самоа с 1900 года был назначен Вильгельм Зольф, хорошо образованный и профессиональный колониальный управленец, человек для своего времени прогрессивный и целеустремленный, но не без тараканов в голове.
Недостаток Зольфа заключался в том, что он, как индолог по специальности, без сомнений воспринял английскую колониальную политику в Индии. Эта политика базировалась на структуре тогдашнего индийского общества, которое было разделено на касты, и сами британцы старались как можно меньше вмешиваться в отношения между ними. Также англичане старались не смешиваться с туземцами. По мнению Зольфа, который в конце 80-х годов XIX века работал в немецкой дипломатической миссии в Калькутте, это была идеальная система.
- Наша задача – просвещать аборигенов, давая им возможность сохранить свой уклад, традиции и культуру, постепенно «подтягивая» их до европейского уровня. А не стремиться подавить их всей тяжестью нашей цивилизации и пытаться сделать из туземцев европейцев , – писал он, будучи уже губернатором Самоа, а также говорил в своих речах в рейхстаге в 1913 году. При этом из поля зрения Зольфа как-то ускользнуло то, что англичане, великолепные колонизаторы, в каждой из своих колоний проводили именно ту политику, которая была наиболее подходящей и адаптированной для местных условий. И если бы британцы, а не немцы, колонизировали бы Самоа, то они вряд ли придерживались своей «индийской» тактики.
Этот недостаток Зольфа сказался на экономическом развитии Самоа (хотя сам губернатор действовал из лучших побуждений и старался сделать архипелаг самой «продвинутой» колонией Рейха). Первым делом Зольф на Самоа принялся приводить в порядок отношения между колонизаторами и самоанцами. Чтобы избежать в дальнейшем эскалации насилия между аборигенами, аристократия которых постоянно враждовала за лидерство, Зольф придумал платить туземцам деньги за сданное огнестрельное оружие. В 1900-1901 годах самоанцы за полгода сдали более 1500 винтовок и несколько десятков самодельных гранат.
Постепенно Зольф также упразднил монархию на Самоа, подписав соглашение с последним царем – Матаафой, о том, что тот будет получать 3000 немецких марок ежегодно и являться чиновником МИД Германии. При этом Матаафа в знак благодарности получил от кайзера Вильгельма II специальный знак (личный штандарт) и почетное звание, которое потешило аборигена. После смерти Матаафы в 1912 году более никакого монарха на Самоа при немцах уже не было, а двух самых влиятельных вождей преемник Зольфа – губернатор Эрик Шульц-Эверт назначил на посты своих формальных «советников».
Стремясь минимизировать контакты самоанцев с европейцами, Зольф, однако, быстро перешел дорогу местным плантаторам. Он издал указ о том, что сельскохозяйственная земля может продаваться или сдаваться в аренду только в столичном округе (местности вокруг столицы колонии Апии). Во всех остальных частях Самоа на каждую семью полагался неотчуждаемый участок в 1,69 гектаров земли. Это разозлило представителей «Германского торгового и плантационного сообщества», которое как раз активно скупало и брало в аренду земли у туземцев. Зольф объяснял свой указ заботой об аборигенах, которые «могли быстро потерять свою Родину».
Лидером сопротивления Зольфу выступил владелец плантации какао и лейтенант резерва Рихард Дикен, вокруг которого быстро собрался кружок недовольных политикой губернатора. Дикен исходил из того, что Самоа необходимо превратить в «переселенческую» колонию, наподобие британской Австралии или германской Юго-Западной Африки (Намибии). В 1901 году он даже издал за свой счет в Берлине книгу «Хайль Самоа», в которой расписывал прелести этого архипелага.
В 1902 году Зольф потребовал от МИД Германии запретить Дикену находится на Самоа, однако его жалоба не имела успеха, хотя кайзер высоко оценил успехи нового губернатора, наградив его орденом. Очередной скандал произошел, когда германские плантаторы потребовали ввести на Самоа трудовые повинности для коренных самоанцев – они должны были 8 месяцев в году работать на их земле. Зольф выступил с категорическим протестом.
Чтобы опередить противников, Зольф издает указ, в котором освобождает самоанцев от любых форм повинностей и телесных наказаний. Указ он также отправляет на утверждение в Берлин. По тем временам это был редчайший поступок – подобных указов не было ни в каких иных европейских колониях (исключение представлял лишь французский Сенегал, где с 1904 года части местных племен были предоставлены, сначала в урезанном виде, права французских граждан).
Но плантаторы не желали сдаваться. Дикен через свои каналы вышел на депутатов рейхстага и окружение кайзера. Указ полностью отменить не удалось, однако плантаторы продолжали привлекать к труду на своих землях самоанцев. Впрочем, уже к 1903-1904 годам они признали правоту Зольфа – самоанцы оказались скверными и ленивыми работниками. Поэтому немцам пришлось завозить гастарбайтеров из Китая – «кули». Всего до 1914 года на Самоа было завезено до 2100 китайских рабочих.
В отличие от самоанцев, за соблюдением прав которых следил сам губернатор, плантаторы могли избивать китайцев, сажать в тюрьму, не платить обещанное жалование. Лишь в 1909 году из-за вмешательства Китая подобное обращение с ними было формально запрещено. С Дикеном расправиться Зольфу удалось благодаря косвенной «помощи» самоанцев - они в 1904 году попытались создать собственное сообщество, которое напрямую продавало бы в Европу колониальные товары – копру, кокосовое масло и так далее (его зачинщиком был полунемец-полусамоанец Поллак). Губернатор выступил против и оштрафовал инициаторов этой затеи. При этом Дикен обвинил Зольфа в мягкотелости (в грубых выражениях), за что местный суд приговорил его (оскорбление губернатора) к 2 месяцам тюрьмы и штрафу. Цугом к этому наказанию следовало и обвинение в жестоком обращении с китайцами-кули. В конечном итоге, Зольфу удалось разгромить свою оппозицию.
Негативным следствием этого было то, что созданное Дикеном и его друзьями-плантаторами «Общество германского Самоа» так и не заработало должным образом: оно должно было привлекать немецких колонистов на острова архипелага. В итоге, как мы уже писали выше, численность европейского населения на Самоа к началу Первой мировой войны была мизерной – чуть более трех сотен человек.
Качества хорошего администратора и тактика Зольф также проявил в 1908-1909 годах, когда ему удалось мирно разрулить почти начавшееся восстание местных аборигенов – они требовали утверждения «царем» архипелага местного аристократа Лауки и расширения своих прав (в том числе и созыва местного «парламента»). Весной 1909 года мятежники, которых губернатор неоднократно пытался утихомирить политикой мирного кнута и пряника, захватили остров Савайи. Зольф вынужден был обратиться за поддержкой к флоту – на Самоа прибыли три боевых корабля Германии: «Лейпциг», «Титаниа» и «Аркона». Они блокировали мятежный остров и высадили туда десант. До боевых действий дело не дошло, аборигены предпочли принять условия губернатора и сложили оружие.
В 1911 году Зольф освободил пост губернатора Самоа и стал генеральным секретарем по германским колониям. Он пережил Второй Рейх, Веймарскую республику и скончался уже в эпоху Третьего Рейха в 1936 году. Его жена, Иоханна Дотти, которая с 1908 года жила с ним на Самоа, была известной в светских кругах персоной. В 30-х годах она публично выступала против режима национал-социалистов, пока в 1944 году ее не арестовало гестапо. Она отсидела почти год в концлагерях Заксенгауз и Равенсбрюке, и была расстреляна охраной последнего лагеря в апреле 1945 года, незадолго до его занятия британскими войсками.
Конец кокосового «парадиза»
Летом 1914 года колониальные власти Германии и местные обитатели Самоа с воодушевлением обсуждали получение колонией собственного флага и герба (черный германский орел над тремя пальмами, торчащими из островов в океане). В будущем это могло привести, если следовать примеру Намибии, появлению на Самоа зачатков местного самоуправления. Напомним, общая численность туземного населения Самоа к августу 1914 года достигла примерно 37,5 тысяч человек, а белых – 557 человек (среди них – 329 немцев и 132 англичанина). Помимо них на островах также проживало более 1000 метисов и 1,5 тысячи китайцев.
Самоа постепенно превращалось в отдаленное, провинциальное, но вполне себе европеизированное сообщество. На архипелаге заработала первая электростанция, появилась радиовышка, в 1902 году в Апии были созданы современные на тот момент геофизическая и астрономическая лаборатория и обсерватория, соответственно. Не стояло на месте и народное образование. Первая школа для детей европейцев была открыта в Апии в 1888 году и изначально была частной, но с 1903 года она была включена в систему общего среднего образования Германии (в Рейхе с 1871 года было обязательным среднее образование). В 1910 году в ней уже учился 141 ребенок, из которых 127 были от смешанных браков европейцев с самоанками. Помимо этой школы действовали также школы для аборигенов и миссионерские училища.
Расходы Второго Рейха на 1 ученика (с 1909 года плата за обучение в размере 60 марок в год была упразднена) в средней школе составляли 392 марки в год. Всего в 1912 году Германия потратила на образование туземцев около 20 тысяч марок (в первую очередь, их учили немецкому языку, чтению, арифметике и письму), а содержание средней школы обошлось примерно в 52 тысячи марок.
Но все это перечеркнула Первая мировая война, разразившаяся в августе 1914 года. 29 августа подразделения новозеландской армии высадились на Самоа и торжественно подняли британский «Юнион Джек» над Апией. По сути, не потребовалось даже формальной капитуляции колонии. Губернатор германского Самоа Эрик Шульц-Эверт и практически все чиновники были затем депортированы в Новую Зеландию и интернированы там.
После окончания войны им было разрешено вернуться обратно в Европу. С 1919 года Самоа, согласно Версальскому мирному договору, перешло под управление Новой Зеландии, а в 1962 году Западное Самоа получило независимость. На этом и закончилась история германской «Жемчужины Южных морей» – их образцово-показательной колонии в Тихом океане.
В следующий раз мы расскажем нашим читателям о германской колонизации Папуа-Новой Гвинеи, Китая и, возможно, западной Африки. Предыдущие посты блога по истории германского колониализма эпохи Второго Рейха:
Reviewed by Lucia
on
22:00
Rating:
Комментариев нет:
Дорогие читатели!
Мы уважаем ваше мнение, но оставляем за собой право на удаление комментариев в следующих случаях:
- комментарии, содержащие ненормативную лексику
- оскорбительные комментарии в адрес читателей
- ссылки на аналогичные проекту ресурсы или рекламу
- любые комментарии связанные с работой сайта